были не только влиятельными и знатными людьми. Они были политическими флюгерами юго-запада. Кланы, перебежавшие к англичанам в 1356 году, хранили верность Эдуарду III и его сыну более десяти лет, в годы побед и богатства[328].

В Вестминстере английский король и его министры строили планы по развитию деятельности принца и использованию все более заметных внутренних трудностей правительства Иоанна II. Была возрождена старая стратегическая мечта о совместном вторжении во Францию с севера и юга. Экспедиция герцога Ланкастера в Бретань, которая была отменена осенью, когда Эдуарду III понадобились его войска в Пикардии, была назначена на апрель 1356 года. Люди были вызваны на сбор вместе со своими лошадьми и снаряжением в Саутгемптон. Примерно в это же время из Плимута в Гасконь должен был отплыть второй флот с припасами и подкреплением для принца Уэльского[329].

Глава V.

Пуатье, 1356 г.

25 сентября 1355 года Иоанн II приостановил выплату всех королевских долгов до следующей Пасхи, что произошло уже во второй раз с момента его восшествия на престол. В качестве причины он назвал "большие расходы и издержки, понесенные из-за наших войн, особенно в этом году, и новое бремя, которое нам придется нести в будущем"[330]. Напряжение усиливалось с начала 1355 года, так как королю пришлось иметь дело сначала с угрозой со стороны Карла Наваррского в Нормандии, затем с Эдуардом III в Пикардии и, наконец, с принцем Уэльским в Гаскони и Лангедоке. В Лангедоке сбор налогов практически прекратился после набега принца. В других местах механизм сбора налогов сохранился, но функционировал плохо. Южная Нормандия, традиционно один из самых продуктивных регионов Франции, была практически исключена из налоговой базы французского правительства после разлада короля с Карлом Наваррским, и такое положение дел было более или менее узаконено Валонским договором. Способность средневековых общин производить излишки для сборщиков налогов всегда была незначительной. Политические и административные трудности французского правительства совпали с периодом резкого роста заработной платы и падения цен, а также с тяжелой сельскохозяйственной депрессией, которая свела на нет маржу даже в тех регионах, которые не пострадали от прямого военного ущерба[331].

У Иоанна II не было другого источника дополнительных доходов, кроме чеканки монет, традиционного резервного способа в чрезвычайных финансовых ситуациях. В течение 1355 года было проведено не менее восьми девальваций серебряной монеты. Моннаж (выручка от чеканки монеты), как правило, превышала 30%, а в какой-то момент превысила 45%. Эти меры принесли короне хорошую прибыль. Но продолжать в том же духе долго было политически невозможно. В 1355 году Николя Орезмский,[332] магистр Наваррского колледжа в Париже, написал свой знаменитый трактат о деньгах — одно из самых влиятельных произведений на эту тему, когда-либо написанных. Николя оспаривал всю юридическую основу, на которой корона контролировала чеканку монет, утверждая, что деньги являются общей собственностью народа, а не его правителя. Но Николя не был популистом. Он был искусным памфлетистом, писавшим в интересах церкви и земельной аристократии. Как он указывал, обесценивание монеты могло быть выгодно крестьянам и городским наемным работникам, которые редко использовали монету в качестве хранилища стоимости и не зависели от доходов, зафиксированных в номинальных деньгах. Жертвами стали "лучшие сословия общества", в частности, землевладельцы, которые жили за счет сельскохозяйственной ренты и являлись большинством налогоплательщиков и воинов, от которых зависело государство в своих войнах. Банкротство короля вызвало серьезный кризис в его отношениях с "лучшими сословиями общества"[333].

В начале октября 1355 года Иоанн II, испытывая нехватку денег, созвал Генеральные Штаты в Лангедойля (территорий говорящие на языке ойль). 28 ноября 1355 года, незадолго до их открытия, король был вынужден пойти на крупную уступку, чтобы предотвратить неизбежные протесты жертв его монетной политики. Он выступил с покаянным заявлением, что больше никогда не будет изменять стоимость монет и заставит своих сыновей поклясться делать то же самое[334]. Церемония открытия состоялась в Большой палате Парижского Парламента 2 декабря 1355 года. Палата представляла собой большой зал в северной части дворца на острове Сите, в котором на одной из стен находилась картина с изображением Распятия. На платформе в дальнем углу зала возвышался трон с балдахином, на котором восседал король. Главные прелаты королевства занимали места вдоль стены слева от короля, пэры и бароны — справа от него. В задней части зала, на более низком уровне, чем остальные, находились представители городов, всего около 500 человек. Заседание началось с отчета о состоянии королевских войн. Должно быть, это был мрачный отчет. Канцлер, Пьер де ла Форе, признал, что практика финансирования военных действий из прибыли монетных дворов была непопулярной и вредной, и напомнил о намерении короля отменить ее. Но войну нужно было как-то финансировать. Без прибыли от монетных дворов пришлось бы искать другие источники средств. В постановочной манере, принятой в таких случаях, представитель каждого сословия выступил с ответной речью. Они пообещали, согласно утвердившейся формуле, что "готовы жить и умереть вместе с королем" и что они будут вместе обсуждать обеспечение его нужд.

Когда делегаты вернулись, чтобы отчитаться о проделанной работе, они оказались менее сговорчивыми. Они заявили королю, что они, как никто другой, озабочены надлежащей обороной королевства, и что его долг — вести войну "на суше и на море настолько энергично, насколько это возможно". Они считали, что для этого потребуется постоянная армия численностью 30.000 человек в год, стоимость которой они оценили в 5.000.000 ливров. Поэтому делегаты утвердили налог с продаж в размере восьми пенсов с фунта (3,33%) на все товары и предложили возродить налог габель. По историческим меркам это были щедрые субсидии. Ожидаемый делегатами доход вдвое превышал сумму, которую Генеральные Штаты 1347–48 годов предлагали собрать с более многочисленного населения. Более того, в отличие от предыдущих ассамблей, Генеральные Штаты 1355 года намеревались связать своих избирателей обязательствами сразу, без бесконечной череды местных сделок и компромиссов, которые тормозили предыдущие кампании по сбору налогов. Но это было не все, что хотели сказать делегаты. Они хотели, чтобы сбор налога был передан в руки королевских чиновников и предложили создать в каждой провинции специальную комиссию, состоящую из "хороших и честных людей со средствами, преданных и вне подозрений". Эти люди должны были назначать местных сборщиков налогов и контролировать их деятельность в соответствии со стандартными инструкциями, которые должны были быть подготовлены для них в установленном порядке. За работой провинциальных комиссий должна была наблюдать национальная комиссия из девяти генеральных суперинтендантов — по три от каждого сословия. Им должны были помогать два генеральных сборщика налогов, которые должны были распределять собранные суммы непосредственно по военным казначействам, минуя королевскую