заявили, что уничтожат город и все окрестности, прежде чем сдадутся. Последовала череда ожесточенных общественных собраний. Когда, наконец, были предприняты шаги по принудительному взысканию налогов, толпа начала бушевать на улицах. Руководители муниципалитета укрылись в доме, принадлежавшему одному из них. Но толпа ворвалась туда и линчевала семнадцать человек, выбросив тела убитых из окон в реку. Восстание было подавлено с большой жестокостью маршалом Арнулем д'Одрегемом, и большинство зачинщиков было казнено. Но к этому времени главное недовольство восставших было устранено. Генеральные Штаты санкционировали еще одно радикальное изменение фискальной политики. Они отменили габель и постановили прекратить взимание налога с продаж в конце марта. Эти поборы были заменены подоходным налогом. Исключение должны были составлять дети, нищие, монахи и монахини. Даже доходы церкви, которые ранее облагались налогом только по специальной договоренности с Папой, должны были облагаться наравне с доходами мирян. Ставки были резко регрессивными: 5% взималось с первых десяти ливров, а каждые последующие десять облагалась по уменьшающейся ставке. Доходы, превышающие 5.000 ливров в год для дворян и 1.000 ливров для недворян, не подлежали налогообложению вообще. Каждый человек, каким бы бедным он ни был, должен был платить не менее десяти су. Эти меры носили все признаки болезненного компромисса между различными интересами, представленными в Париже, и они, несомненно, были необходимы для того, чтобы убедить первые два сословия согласиться хоть на что-то. Несмотря на регрессивные ставки, основное бремя новых налогов легло на земельные владения церкви и дворянства. Города и беднота отделались относительно легкой участью. В результате народные волнения утихли. Перед тем как разойтись, Генеральные Штаты договорились вновь собраться 9 мая 1356 года, чтобы получить отчет о сборе новых налогов[343].

Вся эта суета была напрасной. Решения были приняты слишком поздно. Подоходный налог (в отличие от налога с продаж) требовал длительного процесса оценки имущества, прежде чем можно было собрать хоть один денье. Правительство, по-видимому, рассчитывало, что деньги начнут поступать в апреле, как только прекратится действие налога с продаж. Это было совершенно нереально. По мере того как зима переходила в весну, симптомы политической дезинтеграции на севере становились все более тревожными. В Пикардии все еще продолжалась налоговая забастовка. В других местах введение нового подоходного налога проходило с невыносимой медлительностью. Дофин, похоже, столкнулся с некоторыми трудностями при наборе войск для своей большой армии на юге и нехватка денег, должно быть, были одной из причин этих трудностей[344].

Генеральные Штаты Лангедока собрались отдельно в Тулузе, чтобы самостоятельно рассмотреть финансовые трудности короля. 26 марта 1356 года заседание открылось в зале замка Нарбона, массивной старой крепости, собрания архитектурных стилей десяти веков, которая служила южной цитаделью города. Делегаты представляли города Лангедока и соседних южных провинций, Руэрг, Керси и Перигор. Но некоторые из них, в том числе представители богатых городов Монпелье и долины Роны, приехали без права договариваться о чем-либо. Дворяне вообще не были представлены. Ожидалось, что в течение последующих недель они должны будут сами предоставлять свои субсидии на отдельных ассамблеях, провинция за провинцией. Поэтому ассамблея не могла быть чем-то большим, чем началом тяжелого процесса переговоров между правительством и различными группами налогоплательщиков. Бертран де Пибрак, епископ Неверский, был старшим из уполномоченных короля на открытии собрания. Он рассказал собравшимся представителям о несчастьях провинции за последние шесть месяцев, о скором прибытии Дофина, о численности армии, которая будет находиться под его командованием, и об огромных усилиях, которые король прилагает для обороны региона. Один из членов капитула Тулузы выступил из зала с верноподданнической речью. За ним последовали речи других делегатов, исполненные такими же чувствами. Но, как и в Париже, частные обсуждения делегатов были более язвительными, чем эти речи. Они продолжались более недели, прежде чем было принято какое-либо заключение. Когда 4 апреля 1356 года делегаты отчитались, они заявили, что готовы на определенных условиях ввести налог с продаж в размере шести денье с ливра (2,4%). Но условия были крайне ограничительными. Эти люди знали, что, несмотря на все протесты короля, его первоочередной задачей была оборона севера. Они также твердо решили, что налоговые поступления должны оставаться под их собственным контролем, а не идти на выплату жалованья северной армии и постановили, что субсидия должна быть потрачена исключительно на ведение войны на юго-западе. Сбор средств должен был начаться только после приезда Дофина. И он должен был сразу же прекратиться, если он уедет на север или если театр военных действий переместится в другое место. Как и провинции Лангедойля, жители Лангедока поставили условием своего предоставления субсидии отказ короля от манипуляций с монетой, а также от множества других неприятных способов сбора денег, к которым корона прибегала в прошлые кризисы. Поэтому все зависело от успеха нового налога[345].

* * *

Париж был полон слухами о восстании и измене. Поступали сообщения о заговорах против короля и Дофина, а также о заговорах между Дофином и Карлом Наваррским. Постоянно распространялись сплетни о делах короля Наварры с англичанами. По слухам, в какой-то момент Иоанн II получил секретные документы, подлинность которых оспаривалась, но которые, как оказалось, раскрывали план убийства его и его сына и передачи Нормандии Эдуарду III. В конце марта 1356 года король собирался посетить цистерцианское аббатство Бопре близ Бове. Отправляясь в путь, он получил информацию, из которой следовало, что король Наварры разработал план с главными недовольными среди нормандской знати, чтобы захватить его там и предать смерти. Трудно сказать, сколько правды было в этой истории. Но, несомненно, что-то замышлялось. Король усилил свою охрану и продолжил путь. В итоге заговорщики поняли, что их планы раскрыты, и ничего страшного не произошло. Но этот последний инцидент затуманил разум Иоанна II и лег на накопившееся за последние три года недовольство. Вдали от столицы и более благоразумных советников он решил раз и навсегда покончить с Карлом Наваррским и его нормандскими союзниками[346].

Иоанн II собрал 100 человек из своих придворных и несколько самых близких родственников и друзей. Он послал в Париж за еще 500 человек, чтобы они присоединились к нему в дороге. Затем, не дожидаясь их прибытия, он повел своих людей в Манвиль, маленькую деревушку на окраине Лионского леса, примерно в тридцати милях к востоку от Руана. 5 апреля 1356 года все поднялись до рассвета и поскакали через обширные леса долины Сены к нормандской столице. Дофин в это время председательствовал на Совете знати Нормандии в Руанском замке. Совет был созван, чтобы принять меры по обороне провинции на время его отъезда в Лангедок. Присутствовали Карл Наваррский, граф д'Аркур и большинство видных дворян провинции, мэр и ведущие горожане Руана. В полдень, когда собрание закончилось, Дофин пригласил около тридцати из них на пир в главном зале замка.

В разгар пира двери зала распахнулись и