Сперва я подумал, уж не солгал ли Джексон, но отмел такой вариант: хватило бы одного звонка Джесс, чтобы его разоблачить.

Нет, он говорил правду.

В доме ее тети – вернее, в новом доме Джесс – на телефон отвечает прислуга. Джесс рассказывала, что это большая ферма, там держат лошадей, а это дорогое удовольствие. Мне она только сказала, что тетя скончалась. Ей было неудобно говорить, потому что рядом находились другие люди. Я открыл эсэмэс, полученные утром:

Джессика:Я позвоню тебе сегодня, нам надо поговорить.

Джессика:Мне тебя не хватает.

– Блин…

Я впечатался лбом в стекло и закрыл глаза. Что-то неуловимо-острое пронзило сердце. Я ощутил невыносимую боль. Задержал дыхание, ожидая, что станет легче.

– Ты знал, что Джессика уедет после Рождества?

Я покачал головой и ответил, не узнав собственного голоса:

– Нет. Так скоро она уезжать не планировала.

– А когда планировала?

– Когда денег накопит, тогда и…

– Жаль ее тетю.

– Да уж.

Я не знал, какие отношения были у нее с Джесс. Я не знал, насколько ей больно. Несмотря на свой страх и, признаюсь, отчаяние от мысли, что Джессика уедет, что она страдает, а я ничем не могу помочь, ранила еще сильнее.

– Может, это вранье? Джексон та еще сволочь. Он не упустит случая напакостить, зная, что ты по уши втюрился в его сестру.

Я проигнорировал последнюю фразу Бо и ответил на первую:

– Он не врет. Если бы у Джесс были деньги, она бы прямо завтра уехала. С самого начала не скрывала.

На этом Бо заткнулся, и я снова порадовался наступившей тишине. Я не хотел говорить об отъезде Джессики и гадать, правда это или нет.

Теперь у нее есть деньги, и она уедет. Тема закрыта.

* * *

Я решил не отвечать на звонок Джессики в девять часов – просто выключил мобильный, надеясь на автоответчик.

Я не боялся того, что она скажет. Я знал,чтоона скажет. Просто не хотел слышать это по телефону, когда она в сотнях миль от меня и ожидает спокойного ответа… а у меня внутри бушует ярость.

Я не хотел обрушиваться на Джесс, не хотел расставаться на такой ноте, поэтому решил просто не отвечать на звонок.

Я рассудил: она либо оставит мне сообщение о том, что уже не вернется, избавив нас от объяснений, либо пришлет письмо о том, что не вернется, избавив нас от объяснений. Все лучше, чем объяснения, потому что сообщение можно стереть, письмо сжечь, а слова, сказанные в гневе, навсегда останутся с нами.

Однако мои лучшие намерения пошли прахом. Когда она позвонила, я все равно ответил.

– Дуэйн!

– Джессика.

Я слушал, как она облегченно выдохнула, услышав мой голос. А я не мог даже сглотнуть – в горле будто горело пламя.

– Господи, как я рада тебя слышать! Я тебе писала и наговарила сообщений, но передать не могу, как мне тебя не хватает! Я… – Джесс прерывисто вздохнула и всхлипнула. Когда она заговорила снова, в ее голосе слышались слезы: – Дуэйн, мне нужно тебе кое-что сказать.

– Давай.

Должно быть, так чувствует себя приговоренный к казни, когда петлю ему уже надели и затянули, но он еще жив. Я знал, что конец неизбежен, и гадал, станет ли мне легче после окончательного разрыва.

Но Джесс сказала:

– Дуэйн Уинстон, я люблю тебя.

Я открыл рот, потому что думал, что между нами все кончено, теперь у нее есть деньги и лучше поскорее убраться из города, но то, что сказала Джесс, лишило меня дара речи. Я уставился на стену, чувствуя себя так, словно она только что забросила мои плавки на дерево.

– Я влюбилась в тебя. Ты, наверное, обижаешься, что я говорю это по телефону, но тут кое-что произошло, я кое-что узнала… и мне необходимо тебе признаться, чтобы ты знал: я тебя люблю. Жизнь ведь слишком коротка, чтобы хранить такие секреты. Конечно, мы вместе не очень давно, но я знаю тебя большую часть жизни и думаю, что всегда любила тебя, хоть ты и был такой трудный, вредный и спорил с каждым моим словом.

Она уже рыдала по-настоящему, с бурными всхлипами, и у меня заныло в груди. Пальцы крепко сжали телефон. Я хотел обнять ее, смягчить ее боль, но от Джесс меня отделяли тысячи миль, и я не был готов к этому разговору. Я не брал в расчет ее любовь. Я не надеялся на ее любовь.

Вернее, я не думал, что это возможно.

Может, Джексон все-таки соврал и Джесс не планирует уезжать после Рождества? Или все-таки планирует? Но если теперь у нее есть средства, тогда я – единственная причина, по которой она задержится в городе.

Я не ощутил радости от ее признания. Я чувствовал лишь огромную тоску.

– Так вот… я люблю тебя, – повторила Джессика в пятый раз. Я зажмурился и потряс головой, развеивая услышанное, взывавшее к моей душе – к самому сердцу.

Все еще не в силах справиться с комом в горле, я кашлянул и закрыл глаза, собираясь с мыслями.

– Джесс, мы поговорим, когда ты вернешься, о’кей? – Мой голос звучал ровно и спокойно.

Приглушенное рыдание послышалось в трубке, и я едва не поддался слабости признаться, как я ее люблю и восхищаюсь ею. Но я представил, как Джесс взглянет на меня через несколько лет. Я буду причиной ее несчастья, потому что больше винить ей будет некого.

Так моя мать смотрела на нашего отца. Он украл ее мечты, ее жизнь. Нас, детей, она обожала, но мы понимали, что она хотела гораздо большего. Я не хотел строить свою жизнь по такому же сценарию.

– О’кей, – жалобно сказала она наконец.

– О’кей. До свидания, Джесс.

Я догадался, что она прикрыла телефон рукой, чтобы я не слышал ее плача, но через несколько секунд она собралась с силами и быстро сказала:

– До свидания, Дуэйн, – и повесила трубку.

Я уставился на экран, на номер, который сохранил как «Джессика – техасские похороны».

Идиот.

Джессика не собиралась разбивать мне сердце.

Это собирался сделать я.