14 мая была подана заявка на использование радиостанции Фленсбурга и двух передвижных передатчиков для рассылки инструкций по поддержанию законности и порядка, но 15 мая генерал Рукс ответил на это отказом.

Не разрешалось печатание газет для войск самими немцами. Приказы публиковались в плакатах с новостями, которые контролировались оккупационными державами. Это осуществлялось в соответствии с правилом, запрещающим выпуск немецких газет, кроме плакатов с новостями под контролем оккупационных властей. Даже зарубежные газеты не доходили до населения.

Еще одной проблемой стала передача химического оружия и научно-исследовательских учреждений. За это отвечал генерал фон Блюхер. ОКВ также приходилось заниматься проблемами военной юстиции, британский приказ запрещал военному суду Мюллера выносить смертные приговоры или приговаривать к телесным наказаниям. 22 мая, то есть за день до ареста членов правительства и ОКВ, отдел демобилизации направил запрос на эту тему, отмечая, что даже самые суровые дисциплинарные наказания не всегда эффективны для поддержания дисциплины, и предлагая серьезные правонарушения рассматривать, как и прежде, судами вермахта согласно законам военного времени. В самые последние дни перед капитуляцией применение военно-уголовного права могло быть неоправданно суровым, но в некоторых случаях оно, возможно, было оправданным; однако сейчас, через двенадцать дней после капитуляции, подобное уже не могло иметь места.

Символы воинского статуса

Чрезмерная доля деятельности ОКВ уделялась вопросам таких национальных и военных символов, как флаги, награды, знаки отличия по званию и правила приветствия между военными. Вероятно, осознание поражения приходило с большим трудом, и, цепляясь за старый статус символов, люди пытались скрыть от себя масштабы катастрофы. Типичным для такого отказа смотреть фактам в глаза был постоянно повторявшийся термин «перемирие» вместо «капитуляция».

Первым подходящим случаем стало гитлеровское приветствие. Оно не раз категорически запрещалось британскими оккупационными войсками, и 8 мая было введено нормальное военное приветствие, несмотря на факт, что вместе с Герингом Дёниц отвечал в свое время за введение гитлеровского приветствия в вермахте. Правительственная служба информации докладывала, что этот приказ воспринимался молодыми офицерами и солдатами как неуместный — «добровольный отказ от гитлеровской формы приветствия до того, как это приказал сделать противник, расценивается как недостойный спектакль». Командующий войсками вермахта в Норвегии генерал Бёме пожелал сохранить гитлеровское приветствие, но в ответ получил от Йодля следующую телеграмму: «Решение о применении германской формы приветствия среди военных: гроссадмирал приказал ввести новую форму для всего германского вермахта. С дисциплинарной точки зрения важно, чтобы на всех театрах военных действий вермахт сохранял свою однородность в этом особом вопросе и не допускал нарушений местными приказами указаний оккупационных держав. Признавая особые условия, существующие в Норвегии, просьба сохранить форму германского военного приветствия не может быть одобрена».

Такая и другая подобная критика могла быть причиной особенно бескомпромиссного поведения Дёница в вопросе об упразднении наград и знаков отличия по требованию британских войск в нескольких случаях сразу же после капитуляции. Еще 10 мая Кейтель задал вопрос о германской делегации в штаб Эйзенхауэра — стоит ли ожидать, что будет предъявлено такое же требование, как и к вермахту в целом, или, может быть, это была просто чья-то несанкционированная инициатива. Йодль поднял этот вопрос в своем первом разговоре с генералом Руксом, отмечая, что все военные награды и все знаки отличия включают в себя знак свастики; однако он допускал, что «из уважения к достижениям германского вермахта Верховное командование союзников признает и будет уважать эти знаки отличия». Генерал Рукс ответил, что ни о каком решении по этому вопросу он не знает, и, пока его нет, местные командиры будут действовать согласно соответствующим указаниям.

Когда Дёниц ознакомился с записью этого совещания, он потребовал разъяснений. Награды и знаки отличия, отмечал гроссадмирал, защищены международным правом, и он никогда не согласится с их упразднением.

15 мая Дёниц разослал всем командирам служб приказ о том, что награды и знаки отличия охраняются статьей 5-й Конвенции о военнопленных от 27 июля 1929 г. и не могут быть упразднены. Его позиция в этом вопросе была тем более примечательной, что в этот же день он приказал убрать из всех помещений, которые будут посещаться членами союзной комиссии, изображения «ведущих политических деятелей Третьего рейха». И в то же самое время охране и часовым было приказано приветствовать офицеров союзников.

Тем временем множились сообщения о том, что британские войска срывают знаки отличия у военнослужащих вермахта, и начали циркулировать слухи, что скоро союзники издадут общий приказ по этому вопросу. В связи с этим 17 мая фельдмаршал Буш запросил, не лучше ли будет, если ОКВ издаст свой собственный приказ по этому поводу. «Хотя награды и знаки отличия и защищены Конвенцией о военнопленных от 27 июля, это решение неизбежно должно применяться и к Железному кресту и планке с дубовыми листьями; свастика же рассматривается как символ побежденного национал-социализма, а посему любая награда, на которой она присутствует на видном месте, нетерпима для военнослужащих оккупационных войск». Отдел демобилизации под командой полковника Полека подготовил ноту по поводу упразднения знаков отличия. В ней рассматривались юридические положения и было установлено, что солдатская форма и ее индивидуальные компоненты защищаются международным законом и что военнопленным разрешается сохранять их даже в случае безоговорочной капитуляции. Поэтому действия командиров союзников расценивались как противоречащие международному закону. В политической оценке проблемы предложение упразднить знаки отличия во избежание инцидентов было отвергнуто как «политически нецелесообразное»:

1. Тактика противника состоит в том, чтобы постепенно закручивать гайки до тех пор, пока он не столкнется с сопротивлением. Чем раньше это сопротивление проявится, тем лучше будет перспектива сохранения некоторых остатков германских прав. Если враг будет продолжать настаивать на упразднении знаков отличия, несмотря на наши протесты, тогда ОКВ будет вынуждено действовать под нажимом и тем самым спасет свое лицо.

2. Врагу будет нелегко настаивать, потому что в таком случае он вступит в противоречие с международным правом, для восстановления которого, как утверждает, он вступил в войну. С германской точки зрения для ОКВ нет причин освобождать противника от необходимости поступать противозаконно, издавая по собственной инициативе приказ об упразднении знаков отличия.

3. Приказывая упразднить знаки отличия, ОКВ будет стремиться разорвать свои политические связи с прошлым. Однако, поступая так, оно фактически принимает тезис врага, что война против Германии не была войной в ее обычном смысле, а была политической акцией ради уничтожения преступного нарушителя мира, к которому обычные правила ведения войн не применяются…

4. Наконец, необходимо учитывать и приговор истории. В наше кризисное время должна подчеркиваться любая индивидуальная