в коричневую лужицу.

— Но разве это повод, чтобы говорить, что я и она — один человек?

— Вы с ней похожи, это правда. Ваш супруг располагает портретом воровки, посмотрите, если интересно… Знаете, на мгновение и мне показалось, что вы похожи больше, чем сестры.

— Жаль, что я — не она… Иначе бы не жила до замужества в бедности, — Киоре улыбнулась. — Ох, какие только глупости не придут в голову… — и она торопливо зачерпнула мороженого и отправила в рот.

— Конечно, вы — не она, — кивнул кардинал.

Еще немного светских разговоров, и кардинал, сославшись на возраст, покинул особняк, оставив после себя воздух, в котором в любой момент от напряжения могли вспыхнуть молнии.

— Пойдем наверх, — позвал ее Доран.

— И что это было? — спросила Киоре, располагаясь в кресле в кабинете. — Так и ребенка на лжи не поймать.

— Это проверка, он хотел увидеть твою реакцию. Кардинал подозревает тебя, а, поскольку сейчас я в немилости у императора, он может поделиться с ним подозрениями, и, скорее всего, получить разрешение на любые действия.

Пламя в лампах мигнуло.

— На его месте я бы приставила к нам шпионов… — задумчиво заметила Киоре. — В ближайшие дни я буду жить как образцовая герцогиня.

— Согласен. Шпионы наверняка уже приставлены, он не просто так спросил, в каком Догире ты была. Будь уверена, истрию с подаянием уже проверяют Кардинал хочет увидеть твою реакцию на его слова этим вечером, — кивнул Доран. — Сейчас нам нельзя рисковать.

— Не бойся, я правда была перед ужином в Догире. Я хотела дождаться Мешагиль с амулетами, но, похоже, Нииру придется убить раньше. Кардинал может испортить нам всё.

Киоре прикусила щеку изнутри и поморщилась.

— Завтра я с Тари съезжу в свой дом, ну, который я снимала, будучи баронетой, мне надо кое-куда, оттуда проще сбежать. В конце недели Ниира отбудет в монастырь святой Алатарины и по пути к нему умрет — уличное нападение, в Тоноле такое бывает.

— Ты забыла о шпионах. Сможешь обмануть слежку? А если кто-то захочет увидеть Нииру и прибудет в тот дом?

— Я оставлю Тари записку, что герцогиня отдыхает и не велела беспокоить, — улыбнулась Киоре. — Сам кардинал и тем более император вряд ли приедут, а остальные подождут. И отлучусь я ненадолго.

Их тихая беседа продолжалась по меньшей мере два часа, за которые они договорились обо всём, после чего разошлись по своим спальням.

Но в эту ночь не спалось ни Дорану, ни Киоре. Редкий гость — луна — серебряным светом залила их спальни. Они оба рассматривали темные пятна на ее поверхности, и каждый размышлял о своем. Доран порой задумчиво массировал грудь, скованную свинцовой тяжестью, а Киоре хваталась за виски, пронзаемые болью, и смаргивала невольные слезы.

Когда Доран лег спать, сморенный усталостью, Киоре еще сидела у окна, и из лунного луча вышла Мешагиль. Одетая в серебро света, колдунья протянула ей открытую ладонь, на которой ярко выделялись три черных шарика.

— Каждого из них хватит, чтобы заморозить весь город. Тихо, не бойся, — шептала Мешагиль, качались и ее перья в волосах, и тени от них на полу, — всего лишь холод, люди от него не пострадают… Да пребудут с тобой Силы, — она невесомо коснулась губами лба Киоре и ушла, исчезла.

Шарики холодили ладонь Киоре. Сердце стучало — время мести приближалось неумолимо. Так неумолимо, что, казалось, она больше не сможет спать в этой жизни…

Плохо спал и Доран, снедаемый самым разнообразным беспокойством. А, когда Киоре передала ему утром амулеты, беспокойство переросло в тревогу, в ужас от того, что он решил сделать. Но отступать? Нет, его предки не отступали перед трудностями!

Глядя на нарисованное лицо герцогини, он гадал, грим это или Киоре правда нездоровится? И Доран не мог не задуматься о том, что скоро их судьбы, переплетенные межу собой Тонолем, разойдутся. Навсегда ли? А если и не навсегда, то зачем им видеться дальше? Зачем им знать друг друга?

Ни одного ответа Доран не знал, лишь ощущал странную тоску внутри. И сбежал от нее, погрузившись в работу, а после он поехал к Соренору.

Граф не встретил его радушно, но и не кривился, как прежде. Снова запах формалина, снова волосы, рассыпанные по плечам, похожие на паутину. Снова блеск перстней, торжественный, как затаенный блеск в глазах.

— Смею надеяться, что в такой поздний час вы привезли мне хорошие новости, — улыбнулся граф, — которые мы отпразднуем, подняв бокалы с вином.

— Пить я не буду — служба, а хороши мои новости или нет, решите сами. Для начала я хотел спросить. Вы же не просто так сказали, что я ближе всех в городе к Киоре?

— Кому, как не главе Тайного сыска, знать, где искать эту преступницу? — увильнул от ответа граф, наклонил голову.

— Или же до вас дошли слухи, будто моя супруга — это и есть Киоре? Кардинал поведал мне, что об этом шепчутся в городе.

Тяжелый взгляд исподлобья, взгляд самой смерти, взгляд, видящий каждую косточку внутри, не каждый вынес бы — Истиаш бы испугался, иной — отвернулся бы. Доран не моргнул.

— Кардиналу нужна Киоре, и нужна живой. Возможно, он разрешит ей некоторые… — Доран сделал паузу и щелкнул пальцами, — бесчинства в обмен на ее службу империи.

— Если ваша жена и есть Киоре, то она бесценна и для меня, и для кардинала, — ухмыльнулся граф. — Но отец народа не поможет вам с бедой, нависшей над городом… И над вами лично. Заступничество кардинала не спасет от гнева императора.

Доран слушал и вместе с тем ощущал, как тонкий запах формалина, смешанный с флером смерти, пропитывает его одежду, въедается в кожу и волосы.

— Переходите на мою сторону, ваше сиятельство. Тогда вы, возможно, спасете город от туманных тварей, которые не дают спать императору. Но независимо от результата вы потеряете расположение Его Величества, понимаете вы это?

— Вы объясняете прописные истины, — усмехнулся Доран, закинув ногу на ногу и задорно качнув носком ботинка. — Если я пообещаю, что Киоре умрет, вы расскажете мне тайну использования ловцов?

— Только когда увижу ее труп!

— Вы не в том положении, чтобы ставить условия. Я могу подождать, пока она вас убьет, и после этого обыскать дом…

— И ничего не найдете! Всё хранится, — Соренор коснулся пальцем лба, — здесь и только здесь! Вы, между прочим, тоже не в тех условиях, чтобы выдвигать какие-то требования.

— Тупик, ваша светлость, — он развел руки в стороны. — Но смерть за вами может прийти раньше, чем на меня обрушится гнев императора. Мне показалось, что я