Меня допрашивало столько разных лиц, что я не мог сказать, видел ли я их раньше. Один из них держал в руках папку-планшет — интересно, является ли она здесь признаком власти — и открыл заседание.

— Вы Майкл Ко-бурн? — спросил он на английском с сильным акцентом, с трудом пытаясь выговорить мою фамилию.

— Да, — ответил я.

Он подошел к краю койки, остановившись рядом с моим закованным в наручники запястьем, и осмотрел меня с ног до головы. Бам! — Задняя часть папки врезалась мне в лицо. От удара наотмашь у меня на глазах мгновенно выступили слезы, а из довольно заметного носа, принявшего на себя бóльшую часть удара, медленно пошла кровь.

Я был скорее удивлен, чем испытывал сильную боль, пораженный тем, что совершенно неожиданное нападение было спровоцировано простым ответом «да» на свое имя. Однако причина нападения вскоре стала очевидной.

— Мистер Майкл, — продолжал он, — вы нам лгали. Вы очень опасный человек.

Если бы обстоятельства сложились иначе, я, возможно, разразился бы хохотом над этим комментарием и тем, как он подчеркнул фразу «чертовски опасный». Он, должно быть, шутил. В тот момент я представлял собой самый жалкий пример опасного человека, который когда-либо существовал.

— Кем вы служите?

— Я медик.

Удар! Снова то же самое, только на этот раз деревянная доска причинила боль.

На удивление, у меня изнутри поднялась волна яростного гнева, настолько сильного, что потребовалось значительное самообладание, чтобы подавить то, что могло бы стать суицидальной реакцией. Искушение ударить иракца по голове своей свободной левой рукой было непреодолимым, но я знал, что это, вероятно, будет последнее, что я когда-либо сделаю. Малейший намек на то, о чем я думаю, мог оказаться столь же губительным.

Я старался не смотреть на него, все время думая про себя: «Ты, чертов маленький говнюк. Я могу перебить тебя даже со сбитой ногой». Только потом до меня дошло, что эта внезапная бравада, должно быть, была следствием улучшения моего состояния. Это была битва, которую я выигрывал.

— Мистер Майкл, — снова начал он со своим хриплым, гортанным акцентом, — мы все знаем. Вы прилетели в Ирак, как мы слышали, на двух вертолетах «Чинук»; вас высадили рядом с северным ОМС, в неправильном месте. Вас было восемь человек.

Он снова остановился и посмотрел на меня. Внезапно вся моя бравада исчезла, сменившись шоком. Во рту пересохло, по позвоночнику пробежал холодный озноб. Наверное, я ожидал, что в конце концов они всё узнают, но думал, что это произойдет из моих собственных уст, но не таким образом. Я оказался по уши в дерьме, и без весла.

«Поймали кого-то еще!» — Мои мысли неслись вскачь. Последствия этого постепенно становились очевидными. Если моя история будет хоть немного отличаться от их рассказа, моего гуся точно поджарят.

— Простите, сэр, — ответил я, пытаясь выиграть время и придумать, как выкрутиться из этой ситуации. — Я не могу ответить на этот вопрос.

Ему потребовалась всего минута или около того, чтобы убедить меня в обратном: его кулаки и папка-планшет убедительно доказывали, как он недоволен моим ответом. Когда мои губы начали опухать, я внутренне взмолился: «Пожалуйста, не бейте меня по ноге». Он получал огромное удовольствие от того, что переделывал мое лицо, но поврежденная лодыжка могла бы стать гораздо более простым и эффективным решением. На данном этапе полицейский её полностью игнорировал, но надолго ли?

Отступив назад, чтобы осмотреть свою работу, он продолжил:

— Энди Макнаб, Винс Филлипс, Боб Консильо, Стив Лейн… — его произношение было ужасным, когда были зачитаны имена всех членов патруля, включая мое. — Нам все рассказали. Сейчас все счастливы, обо всех ваших друзьях хорошо заботятся. Видите, вы больше не можете нам лгать!

Я потрясенно молчал, не в силах понять, что происходит. У меня закончились варианты. «Вот черт! — подумал я про себя. — И что же теперь будет?»

— Ты из Специальной Авиадесантной Службы! Ты коммандос, наемный убийца в Ираке! Ты здесь, чтобы найти наши ракеты и вызвать американские самолеты для их уничтожения! А также взрывать оптико-волоконные кабели! Это правда, не так ли!? — Слово «правда» было выплюнуто мне в лицо, чтобы сделать на нем акцент.

Мне нужно было время, чтобы подумать, переварить всю эту новую информацию и придумать правдоподобный ответ, но времени не было, а полицейский, похоже, уже знал все ответы. В какую бы сторону ни устремлялся мой бешеный ум, дверь всегда оставалась запертой. Легкого выхода из этой ситуации не было — я оказался в полной заднице.

— Да, — пробормотал я, все желание бороться испарилось. Через три недели после начала операции, насколько ценной могла быть информация, которой я располагал? Малозначительной, рассудил я, и уж точно она не стоит того, чтобы из меня вытряхнули еще десять бочек дерьма.

— А, ну вот видите, — ответил он разумным голосом, словно разговаривая с провинившимся ребенком, — так-то гораздо лучше. Итак, вы признаете, что являетесь одним из «Браво два ноль», да?

— Да, — еще раз подтвердил я. Если им все рассказали, — что, несомненно, так и было, — я мало что мог добавить.

— Это хорошо. У нас есть трое ваших друзей в другой тюрьме.

Это известие неожиданно подняло мое настроение, но у меня не было времени размышлять об этом, поскольку теперь допрос начался по-настоящему.

— Сколько ваших патрулей САС действует в Ираке?

— Понятия не имею, — честно признался я.

— Вы должны иметь представление, ведь это ваш полк. Вы нам не помогаете! — Его голос стал злым, а рука дернулась назад, угрожая ударить меня тыльной стороной ладони.

— Послушайте, — быстро начал я, — я рядовой. Что, по-вашему, должен знать рядовой? Я вступил в полк всего пару месяцев назад и до сих пор являюсь стажером. Я мало что знаю о САС.

Он сделал паузу и на мгновение задумался. Впервые свои пять копеек вставил другой полицейский, побудив своего собеседника на арабском задать еще один вопрос.

— Сколько танков использует САС? Какого они типа?

«Черт возьми! — выругался я про себя. — О чем это он?» В Полку не было танков, хотя некоторые транспортные средства имели на борту серьезную артиллерию. Но потом быстро сообразил. Если иракцы считают, что ребята гоняют на танках, не нужно их разубеждать.

— Я не знаю, сколько их, но это «Скорпионы».

Не будучи заядлым танкистом, я обладал весьма ограниченными познаниями по этому вопросу, а значит, мне не на что было опереться. Я почему-то подозревал, что если сказать, что Полк проводит операции на русских Т-62, то они не поверят, а легкобронированные разведывательные танки «Скорпион» как нельзя лучше подходили для этой цели.

Такой