Вачиравита засветились так ярко, что сквозь одежду пробило. И не гневным красным или унылым сиреневым, а чистым, незамутнённым, счастливым небесным светом. И смотрел он мимо меня.

Пока я заставляла своё опустошённое сознание хоть что-то понять, меня приподняли за плечи тёплые ладони и усадили в остатках каменного гроба, в изножье. Подо мной гроб всё ещё был каменным, хотя стенки уже совсем растаяли. Повернуть голову я боялась. Одна из тёплых рук отпустила моё плечо, провела пальцами до шеи — я покрылась мурашками в тревожном ожидании — прижалась ладонью между лопатками, и тут моей спине стало очень тепло. А ещё боль прошла. Рана от хлыста, догадалась я. Амардавика её залечила.

Меня никогда раньше не лечили амарды, и я не знала, как за это благодарить. Но продолжать сидеть спиной и молча точно не стоило. Я медленно обернулась, проворачивая голову, как тугую пробку во фляге.

Ари Чалита, подсвеченная голубоватым светом своих узоров, сладко потягивалась, как после долгого живительного сна.

— Чалита… — выдохнул Вачиравит и выронил оружие из обеих рук.

Амардавика детским движением потёрла один глаз и зевнула, изящно приоткрыв небольшой ротик. Только амард мог изящно зевать, не прикрывая рот рукой или рукавом.

— Ты привёл мне мою девочку? — журчащим голосом спросила она.

Вачиравит, кажется, уже забыл, что я тут сижу, и нервно зыркнул в мою сторону, не поворачивая головы.

— Она сама пришла. Её Арунотай притащил. Он где-то вычитал, что можно твою душу в неё переселить. И тогда ты проснёшься.

Ари Чалита наморщила носик.

— Душу? Какая чушь!

Она встала и вышагнула из остатков гроба, встав босыми ногами на земляной пол. Света от неё и Вачиравита лилось столько, что мне и третий глаз не требовался, но я всё так же сидела неподвижно и переводила бессмысленный взгляд с Ари Чалиты на наследника Саинкаеу.

— Я не стал, — пробормотал Вачиравит, словно одурманенный видом амардавики. — Пожалел… А она… Она напала на тебя.

Ари Чалита подняла тонкие бровки и капризно выпятила губки.

— Да нет, она пришла меня освободить. Вот, — она провела рукой по переду своего платья, и только сейчас заметила полосу крови, отпечатавшуюся на ткани. — Она из моего клана, её кровь пробудила меня.

Вачиравит невнятно булькнул, потом повернулся и посмотрел на меня широко раскрытыми сияющими небесно-голубыми глазами, и тут же снова обернулся к амардавике, а в следующее мгновение кинулся вперёд и сгрёб её в объятья. С его ростом, громоздкими доспехами, распущенными волосами и длинным плащом, он завернул Ари Чалиту в себя чуть не полностью, мне остались видны только босые пятки, а потом её тонкая ручка выпросталась из-под его белой гривы и погладила его по голове.

— Ну что ты, что ты, — услышала я нежный шёпот Ари Чалиты. — Головастик, живая я, не надо мою душу никому подселять.

Вачиравит пригнул голову, спрятав лицо у амардавики под ухом, и мне стало её немножко виднее.

— Давай уйдём, — еле различимо пробормотал Вачиравит. — Давай вернёмся!

— Обязательно, мой сладкий! — солнечно улыбнулась Ари Чалита и подмигнула мне через его плечо.

Он немного отодвинулся, чтобы заглянуть ей в лицо, и она кивнула. Свечение Вачиравита уже слепило глаза, я почти не различала черт его лица, так ярко полыхали узоры. Он склонился и нежно, бережно поцеловал амардавику в губы, и тут же её руки обхватили его голову, путая волосы. Я смутилась и отвела взгляд.

А когда посмотрела снова, эти двое, взявшись за руки, уже выходили из ступы.

— Э! — просипела я, протягивая им вслед руки. — Ари Чалита! Но… Клан! Надо что-то делать, это нельзя так…

Она обернулась, лучезарно улыбнулась мне и свободной рукой послала воздушный поцелуй. А потом снаружи что-то вспыхнуло, и на ступу рухнула непроглядная темнота.

Я сидела в этой темноте ещё не знаю сколько, не в силах перестать перебирать в голове подсмотренные образы чужого счастья. Пленник. Ха! И вроде бы всё путём… Амардавика вернётся на Жёлтую гору, так ведь? Разве не за этим я сюда пришла? Вот только мне-то теперь что делать?

И пока я гоняла в пустой голове этот вопрос, сама себе зачитывая его по буквам с конца на начало и обратно, снаружи снова забрезжил свет. Я услышала приглушённые голоса, но не успела даже ничего подумать по этому поводу, когда в ступу хлынули охотники Саинкаеу. Я не узнавала никого из них в лицо — нет, может, где-то в резиденции и встречались, но моих знакомых среди них не было. Все, как на подбор, здоровенные, в клановой чёрной броне. Увидев меня, они изумлённо застыли и принялись озираться, словно ждали, что амардавика вот-вот выпрыгнет на них из какой-нибудь ниши. Хотя… они вообще знали, что тут должна быть амардавика?

Стоило им остановиться, как сквозь их толпу мелькнули белые одежды, и вскоре в первый ряд протиснулся Арунотай в парадной чокхе и тщательно драпированной сатике, сверкающий, как мякоть сахарного тростника. Он тоже замер, обводя озадаченным взглядом маленькое помещение. Потом его взгляд натолкнулся на меч и хлыст Вачиравита, так и валяющиеся на полу. Этот олух их забыл!

Черты лица Арунотая тут же заострились, удивление уступило место — страху? Возмущению?

— Где Вачиравит? — выдохнул он.

— Ушёл, — каркнула я и закашлялась, возвращая себе голос.

Арунотай поднял на меня подозрительный взгляд, потом снова покосился на оружие братца. Я понимала, почему он мне не верит. Я и сама бы не поверила.

— Он их выронил, а потом забыл поднять, — пояснила я, но звучало это жалко. — И ушёл с ней.

Называть её по имени я опасалась: мало ли, чего не знают охотники.

Тут до Арунотая, похоже, наконец дошло, что гроб растаял, а вместо амардавики в нём одна я, и никакая махара больше никуда не течёт. Он снова сосредоточил взгляд на мне и пару раз приоткрыл рот, словно то, что следовало сказать, не пролезало сквозь горло.

— Кессарин… — наконец выдавил он. — Вы… знаете, что приходить на пик запрещено. Я вижу здесь следы борьбы, — он кивнул на расколотый чурбак, — и оружие, которое брат бы никогда не бросил. Уверен, что это какое-то недоразумение, но,