– Информации, которая лежит на поверхности, мне недостаточно, – он смотрел на меня, не отрывая глаз, словно любуясь моими чертами. – Начнём с простого. Чем ты обычно занимаешься после школы?

– Сейчас всё немного изменилось…

«Точнее, год назад», – мысленно поправила я себя.

– Да, извини. Чем ты занималась раньше, до всех этих событий?

Я задумчиво отвела взгляд в сторону. Мне было трудно вспомнить свою прежнюю жизнь.

– Про школьную газету ты в курсе, – я прикусила губу. – Ещё я ходила в астрономический кружок.

– Серьёзно? – удивился Гарри.

– Да, – ностальгическая улыбка тронула мои губы. – Могу описать тебе любое созвездие и рассказать про каждую сияющую звезду.

Секунду он наблюдал за мной, а затем твёрдо сказал:

– В следующий раз мы поедем смотреть на звёзды.

Я сделала глоток коктейля, не отводя взгляд от Гарри. На него просто невозможно было не смотреть. Его глаза были такие тёмные и глубокие, что в них можно было провалиться.

Чёрт побери, я уже провалилась!

– …поступать на журфак? – спросил Гарри. Его голос тонул в моём собственном сердцебиении, поэтому я услышала только конец вопроса.

– Я ещё не решила. Но мне кажется, журналистика – интересная профессия. Я могла бы побывать в горячих точках, взять интервью у известных политиков или ежедневно желать Росфилду доброе утро на местной радиостанции.

Гарри улыбнулся моим амбициям.

– А ты? – спросила я. – Чем бы ты хотел заняться после школы?

– Историей.

– О-оу… – протянула я. – Почему?

– История – это же настоящая машина времени, – оживился Гарри. – Открываешь книгу, изучаешь эпоху, погружаешься в детали и переносишься на несколько сотен лет назад. Фантастика?

– У тебя богатое воображение.

– И это тоже благодаря истории, – Гарри глянул куда-то за мою спину и спросил. – Как относишься к музыке?

Я вопросительно приподняла брови. Он указал пальцем на пианино, стоящее в углу.

– Раньше я каждую неделю ходила в музыкальную школу, чтобы посмотреть на игру Моники. Она отличная пианистка.

– Не знал.

– Ещё она говорит на нескольких языках, – продолжила я. – Умудряется находить время для школьной газеты и волонтёрства.

Гарри кивнул:

– Понял, понял. Подруга у тебя вундеркинд, – его губы дрогнули. – Правда, по ней этого не скажешь.

Я прищурилась:

– Только не говори, что ты ещё и музыкант.

– Конечно, нет, – Гарри встал из-за стола и направился в сторону бара. – Я просто любитель.

– Ты куда?

Я озадаченно обернулась, пытаясь понять, что происходит.

Через минуту бар «У Полли» погрузился в тишину. В зале кто-то недовольно засвистел. Я начала озираться по сторонам в попытке найти причину происходящего.

И нашла…

За пианино, стоящее в углу, сел Гарри. Будто почувствовав мой взгляд, он обернулся и подмигнул мне.

– Что. Ты. Делаешь? – я шёпотом отчеканила три слова, надеясь, что он прочтёт по губам.

Гарри кивнул мне, повернулся к клавишам и начал играть.

Лирическая, меланхоличная, красивая мелодия полилась по шумному залу, заставляя посетителей замолкнуть, оторваться от своих дел и окунуться в непривычную для этого заведения музыку.

Я с придыханием наблюдала, как Гарри погружается в свою игру. На его лице застыло запретное наслаждение и щемящая тоска. Нажав на левую педаль, он ослабил звучание, и мелодия стала играть тише, но более очаровывающее.

Словно отрывая каждую ноту из своего сердца, он дарил эту музыку мне.

В моих мыслях закралась горькая истина: я его почти не знаю. Но это не помешало моему сердцу распахнуться перед ним.

Я прикрыла глаза, наслаждаясь звучанием клавиш под его пальцами. Неожиданно Гарри увеличил темп. И я почувствовала, как мурашки пробежали по всему моему телу. Ощутила, как он прикоснулся ко мне через мелодию, открыл дверь в моё сознание и остался там навсегда.

Когда прозвучали заключительные ноты, зал взорвался аплодисментами. Гарри поднялся на ноги и сдержанно улыбнулся публике. Я поймала его взгляд на себе и, не дожидаясь, сама пошла к нему навстречу.

– Это было прекрасно.

Гарри сморщил нос и с улыбкой покачал головой.

– Спасибо.

– Я не знала, что ты ещё и пианист, – я ответила на его улыбку. – Что ты ещё от меня скрываешь?

– Я скорее любитель, – пожал он плечами.

– Кто тебя учил?

– У меня была очень творческая семья.

Была.

Моё сердце сжалось.

Я шагнула к нему и провела ладонью по его шее, щеке, волосам. Я думала, что он отступит, но вместо этого он обхватил мою талию одной рукой и притянул к себе ещё ближе. Между нашими губами остались считанные дюймы. Я знала, что если поцелую его, то назад дороги не будет. Испепелив все мосты, я буду принадлежать только ему.

Я желала и боялась.

Вздохнув, Гарри приблизился ко мне и дотронулся губами до моих губ. Я, не раздумывая, ответила на поцелуй. Наши языки сплелись в жарком танце. Моё сердце заколотилось. Внутри произошло короткое замыкание, наполняя каждую клетку бешеным напряжением.

Я перестала замечать всё, что нас окружает. Мы будто остались одни в этом баре, в этом городе. На этой планете. Только я, он и страсть, вспыхнувшая между нами.

Гарри сжал мой затылок и углубил поцелуй. Я начала задыхаться. Волна удовольствия скользнула вниз по позвоночнику и задержалась внизу живота. Пространство сжалось до его ненасытных касаний и мягких губ. Возбуждение нарастало, а вместе с ним и сомнения. Правильно ли я поступаю? Но желание чувствовать его, растворяться в нём, быть его побеждало любой страх.

Свободная рука Гарри скользнула вниз по моему бедру, и, застонав, я оторвалась от его губ. Мне необходимо было глотнуть воздуха.

– Джуди? – прошептал он. Его руки всё ещё обжигали мою кожу.

Я отступила и растерянно отвела взгляд, пытаясь подобрать слова.

Внезапно бар погрузился в абсолютную тишину. Виски пронзила резкая боль. Я сделала глубокий вдох, и моя реальность разбилась вдребезги…

Продолжение: Глава 42.1 Наедине с безумием

Глава 41.2

Всё или ничего

– Пицца давно остыла, – улыбнулся Том. – Поэтому я решил предпринять ещё одну попытку накормить тебя.

Внутри у меня расцвели цветы. Поймав его взгляд, я смущённо улыбнулась. Какие же красивые у него все-таки глаза! Самое удивительное, что их цвет всегда менялся. На солнце его глаза были васильковыми, а в помещении – сине-фиолетовыми. Когда он смеялся, то они становились лазурно-голубыми, а когда злился – кобальтовыми.

– Впустишь? – Том выдернул меня из гипноза.

– Конечно, – я распахнула дверь, позволяя ему пройти внутрь.

Мы присели на кровать напротив друг друга. Именно в этот момент я