до краев и опрокинула так же лихо. Чтобы не отставать, Тарик поступил точно так же. Понимал, что Тами прекрасно знает, что именно произошло: на ее лице ни удивления, ни замешательства. Осторожно спросил, не особенно надеясь на ответ:

— Что это было?

Тами бледно улыбнулась.

— Ничего необычного. Возле дома шатались либо прислужники нечистой силы, «пропащие души», либо она сама, из тех, что помельче. Хотя нет, на нее Лютый лаял бы иначе... «Пропащие души». Ага, на вашей сонной тихой улочке...

«...которая с недавних пор перестала быть тихой и сонной», — мысленно закончил Тарик. И спросил встревоженно:

— Тебе ничего не грозит? Может, из Гаральяна за тобой что-то нехорошее... притащилось? Читал я в жутике Стайвена Канга о схожем...

— Вот уж нет, — решительно сказала Тами. — Ровным счетом ничего такого не могло за мной притащиться, это уже ваше что-то, здесь и обитающее. Таричек... А ты уверен, что тебе нужно знать о разных неприятных вещах, которые тебя и не касаются? У тебя спокойная жизнь на тихой улице, к чему тебе все это?

Тарик, долго не раздумывая, решился:

— А если я тебе скажу, что и меня еще как касается ? Что с недавних пор тихая спокойная улица такой быть перестала? Что совсем рядом объявились «пропащие души», и меня в это затянуло с головой... Очень удивишься?

30

— Ничуточки не удивлюсь, — сказала Тами без улыбки. — Потому что не только в жутиках, в жизни именно так и бывает: все тихо, спокойно, благостно, а, оказывается, под этим та-акое клубится... Хорошо, поговорим серьезно. Вот не думала, что до такого дойдет, но куда ж теперь денешься... Налей мне вина. Тебе не навязываю, как хочешь.

Не уступать же девчонке, в особенности если речь пойдет о серьезных вещах. Налил по полной, и они выпили до донышка. Тами забралась с ногами на смятую постель, жестом пригласила Тарика. Он принял ту же позу, сел, вытянув ноги, опершись спиной на высокую подушку. Накрыв их до пояса белой простыней, Тами пояснила:

— Как-то легкомысленно будет, если станем говорить о серьезных вещах совсем голыми... Ты не против долгого разговора про то, что к любви отношения не имеет?

— Наоборот, — сказал Тарик.

Хорошее выдержанное вино сделало свое дело, окружающий мир чуточку сдвинулся, но перед глазами не плыло, и голова оставалась ясной.

— Начнем с Лютого, — сказала Тами. — Тебе в нем ничего не показалось странным?

— Показалось, — признался Тарик. — Только я так и не пойму что...

— У него на лапах шесть пальцев — не как у обычных собак...

— А ведь точно! — тихонько ахнул Тарик. — У вас в Гаральяне все собаки такие? Благоприятное число...

— Вот уж далеко не все. Такая собака называется ярчук. Особая собака, в любой породе встречается. Но рождаются они очень редко, долго рассказывать, почему так получается, это сейчас ни к чему... Главное, ярчук может видеть «пропащие души». Многие собаки чуют нечистую силу, или привидов, или тех созданий, что как бы над дракой, не служат ни Создателю, ни Врагу Человеческому. И всех ярчук видит издали так же ясно, как мы с тобой — эту свечу. И хватает их за глотку. Против самой сильной нечисти слабоват, но

с мелкой вполне может разделаться, а уж если сгребет «пропащую душу» так, что она его не успеет достать острым железом, — клочки полетят. Вот Лютый и почуял кого-то такого, поблизости шатавшегося. Окажись это мелкая нечисть или ее прислужник, выпусти его за калитку — вмиг догнал бы и придушил, да и с нечистью посильнее постарался бы подраться, пока не победил бы или не упал мертвым... Ярчуки не умеют отступать и бояться... Понял или что-то добавить?

— Да все ясно и понятно, — сказал Тарик. — И ведь ни один сочинитель жутиков про ярчуков не писал, даже сам Стайвен Канг, даром что себя королем жутиков величает...

— Ничего странного. Ярчуков очень мало осталось, только в Гаральяне. Правда, я слышала, что в иных далеких землях они тоже есть, но в очень уж далеких, никто толком не знает... Куда ты смотришь?

— Этот кинжал...

— Вот теперь самое время перейти к кинжалу... Только начать придется издалека... Мой родственник по отцу был кабораль.

Каборали — это люди, сделавшие своим ремеслом охоту за «пропащими душами» и нечистой силой. Для этого не нужно никаких особых способностей или редкого дара — одно особое состояние души и склад характера. Каборали гибнут редко: есть в них что-то такое, перешибающее нечисть... Но не всегда так хорошо кончается. Например, ежели на кабораля нападут человек двадцать самых обыкновенных разбойников с самыми обыкновенными шпагами, он может и не победить — мало кто из каборалей владеет искусством драться не оружием и не руками. А нанять разбойников может ведь и нечистая сила, на ней не написано, кто она такая есть. Умные разбойники стараются с нечистой силой не связываться, но не всегда и распознаешь. А самые отпетые и с нечистой силой водятся, даже зная, кто она такая: полагают, что душа у них и так загублена, так что можно наплевать на лишний грех...

— Читал я и об этом, — сказал Тарик. — Смотри-ка: оказывается, иные сочинители жутиков много из жизни берут, Стайвена Канга взять...

— А ты думал... Самые ловкие как раз из жизни... Так вот. Мой родственник погиб, продолжателей не осталось (это у Цеховых ремесло передается по наследству, а у каборалей — очень редко). У дяди остались его книги, гаспада — это такая шпага против нечисти с серебряным клинком, крашенным под сталь или лазор. И кинжал. Гаспада стоит в шкафу у дяди, а кинжал он отдал мне. Это гэлэнч — тоже особый кинжал от нечистой силы. Когда Лютый залаял особенным образом, я и вспомнила... Если бы эта нечисть сунулась сюда, ей бы крепко не поздоровилось...

— Это точно, — сказал Тарик. — По себе знаю, приходилось совсем недавно в ход пускать...

—