— Занятная… точка зрения.

— Я тут… копаю неделю, а!.. А у тебя и не пошевелиться нигде!.. Даже мыслей никаких не возникло! — Резкое движенье. — Утешить, объяснить! Всех накормить, и всё за пару монет? Это нормально по-твоему⁈

— Да.

Глупость я сказал.

Краснота расползалась, окрасив шею и уши.

— Я, как святая, всё на свете на себя взвалила… А у тебя… А ну, отдай жердину!.. Будто все должны тебе вокруг. Будто всё нормально! Я — копаю, а ты лежишь там и страдаешь: почему это меня не признают⁈ Почести мне за спасибо к ногам не возлагают!

Голос Эль сорвался.

Цвет лица её определённо не был нормальным. Лоб становился всё более и более синюшным, проступали вены. С некоторым сомненьем я покосился на камень: тот выглядел абсолютно нормальным.

«Мик подвёл?»

Пауза тянулась.

Не знаю, как я мог не заметить раньше, но… в чёрных прядях Эль заметны были серебристые линии.

— Понятно, — выдохнула наёмница. — Мне просто интересно: ты в курсе, как погиб последний Тран? Тот, чьё имя здесь высечено на камне.

— Он погиб… сражаясь с драконом?..

— Каждый Тран прославился, но не все они были рыцарями! Ты понимаешь? Один был торговцем, а другой… Один из транов Королём пробыл целый год, чего об этом говорить!

Подбородок мой дёрнулся.

— … Спасибо.

Хруст дерева… По ту сторону баррикады что-то двигалось.

У меня и мысли ещё не возникло, а Эль уже шестом поддела голенище. Я упал. Сначала почувствовал, как копчик весьма чувствительно встречает сухую землю. А после увидел, как, ухватив мою штанину, наёмница тянет меня на колья.

Затылок мой чудом прошёл мимо камня.

А улыбка никуда не делась!

— Э…

— Тихо! — оборвала меня Эль.

Рот мой зажали выпачканные в глине пальцы. На плечо легла тяжесть. Я напрягся… но, сообразив, втянул голову в плечи.

Слушая хруст, я медленно моргнул. Хватка ослабла. Чуть высунувшись, наёмница вгляделась в кучу веток. Между щелей двигались тени.

— Нет, послушай, — почти шипя. — Я должен признаться! Видишь ли… Ты не поверишь, но я лишь два года обучался при дворе. Я почти ничего не узнал, а сразу после принял присягу. Да-да. На самом деле я не «такой» тран, как ты думала. Я только притворялся!

Пауза.

Эль всё так же всматривалась в развалины сараев. Наконец, она присела.

Бросив один-единственный взгляд, девушка спиною прижалась к краю:

— Ты притворялся? Когда?

— Да всё время!

Каким-то чудесно-голубым было сегодня небо. Птицы пели очень занятно, и… да. Как странно. Раньше всякий раз мой взгляд оказывался в аккурат у «плеча» наёмницы. Но теперь она будто «выросла» на целый пальм. Пара белых волосков всё также занимали моё вниманье.

Дерево с хрустом треснуло, и Эль ухватилась за мой воротник.

Она дёрнула. Потянула так, что я едва не сравнялся лицом с краем ямы.

Медленное дыхание над ухом.

Кабаны были там. Сразу двое. Поджарые и такие же до странности лохматые, как и тот, которого мы видели на озере. Одного заинтересовали обломки сарая. А другой очень звучно втягивал длинным рылом воздух у самого рва. Белёсый пар вышел сдвоенной струёю. Он поднялся.

Несколько комьев земли упали в воду.

— ***, — негромко, но понятно, с чувством выругалась Эль. — Я была уверена, что они только к вечеру появятся.

— А что там с парнем? — прошелестел я еле слышно.

— Которым?..

Эль не спросила, а отмахнулась. Я промолчал. Бросив быстрый взгляд, она нахмурилась.

— Жить будет.

Вой.

Я не ожидал такого и замер, чувствуя, как бьётся сердце. Ощущая землю между лопаток. Чистый и протяжный, но при этом какой-то булькающий звук легко прорвался через баррикаду. Разрушил утреннюю тишь.

Глава 4

Дух человеческий

XVII

Пос. Трува.

Пятнадцатый день седьмого месяца двадцать третьего года.

День начался необыкновенно рано.

Ночь я не спал, а после… После я просто позабыл об этом. Прямо совсем. Какая-то необыкновенная лёгкость чувствовалась во всём теле. И в голове… И искры как будто гуляли по пальцам.

Лишь взгляд нет-нет, но возвращался к баррикаде. «Никого».

Вместе с первыми лучами звери ушли. Но для меня это ровным счётом ничего не меняло.

«…»

Наёмница никак не продолжила нашу беседу. И я сделал вид, что всё уже сказал. Как-то совсем не до этого было. Мы разошлись. И оба начали готовиться к вечеру.

Старосте (которого пришлось будить) девушка велела собрать людей. А Гратцу (который тоже до этого момента мял подушку) приказала поговорить с людьми. Стражник долго зевал. А после начал произносить слова. Гратц сам, похоже, не понял, что он пытался сказать. Он часто ссылался на «кареты» и «повинных», пока, наконец, не указал на церковь.

— А не то сожрут, — сообщил мужчина уверенно.

Задрав взъерошенные головы, люди сощурились на горящий в рассветных, золотых лучах витраж. Кажется, кто-то что-то понял.

А после наёмница выбрала десять селян покрепче, и каждому вручила по щиту. И по копью! Пару внушительных на вид и заострённых молотков, на очень длинных ручках, девушка отложила в сторону.

— А эти-то зачем? — поинтересовался я из одного лишь любопытства.

— Чего стоите, — бросила Эль в ответ. — Там ещё полдня копаться, а вы… с-стоите!

Заминка. Как-то то не сразу поняв, что от них требуется, мужчины смотрели то на копья, а то на лопаты. На серых, уставших лицах отражалось непонимание. Наконец, они двинулись. Но каждый будто бы в свою сторону. И почти сразу всё остановилось.

— Ну⁈ — поспешила подбодрить их наёмница.

Но на сей раз обычная её тактика не сработала. Оглянувшись, Эль нашла позабытый плащ, который висел до этого момента на крестовине. Она набросила.

Не застёгнутый и с растрёпанной бородою, Див наступил на бревно — и едва не навернулся. Закачался, пытаясь подобраться ближе.

— Нда, — начал он. А после кашлянул: — С баррикадой проблема. Перенести бы границу надо, а у нас нет других веток. Те станем таскать — на полдня проход оголится.

Пауза. Ярко-алые разводы быстро переплыли на уши девушки. Ко вспотевшему лбу её прилипло несколько белых волосков.

— Днём звери уходят!

— Так-то оно так, — кивая подтвердил староста её слова.

И на этом и остановился.

«Всё равно не хватит, — подсказал кто-то из толпы. — Там линия такая… подлиннее