и заметил Эль.

Наёмница стояла между слив и наблюдала за каждым моим движеньем. (Тепло разлилось по ногам и пояснице). Я распрямился. И поздоровался кивком, как это требовал придворный этикет.

Эль ушла. От старосты тем же вечером я узнал, что наёмница посетила кузницу. Она очень долго препиралась, а после собрала с десяток мужчин и начала рыть большую яму у переправы. Никто не понимал, на что она рассчитывала, но никто и не спорил. Никто уже ни на что не надеялся.

Вернулась Эль очень поздно. Она обмыла в озере лицо. Сразу поела и заснула.

На следующий день она ушла уже с великаном.

Дождавшись, пока тяжёлые шаги умолкнут, убедившись, что Гратц ушёл, я набил один из мешков чуть сыроватым сеном. Соорудив из мешковины «руки», я попытался припомнить, как наёмница повалила меня в лесу. Я заломил край мешка ему «за спину», и попытался подставить подножку.

Увы, я так и не понял, получилось ли что или нет… Я несколько раз упал и довольно больно расшибся. Сидя сверху на мешке, я вытер проступивший пот.

Голоса совсем неподалёку. Кажется, кто-то кричал… мужчина. Это кричал мужчина. Чуть приподнявшись, я действительно заметил его… а также низенькую старушку, с трясущейся головой.

Я оттащил мешок подальше, вглубь сарая.

Резкий голос летел через двор и над забором: «… на улице посплю!» — «Да… как же это?..» — «Да так!.. — переступил мужчина, палкой подпирая подмышку. — Как люди спят!.. Лето теперь, на улице даже и лучше будет!» — «Но…» — «Да не говори ты глупости! Как будто я помру. Поночую здесь пару дней, ничего не случится!.. Проживём».

Ещё два дня прошло.

Два раза я дожидался, пока все разойдутся, и два раза взваливал мешок на спину. Во двор я с ним выходить не решился, а потому достаточно скоро посреди сарая образовался вытоптанный круг из соломы и сора.

Я не чувствовал никаких перемен.

Гуляя, пройдя мимо большого камня, но остановившись у начала стока, я издали видел, как работает Век. Лопаты его размера не нашлось, так что великан был вынужден обходиться пластиной от сохи.

Век поднимал большую стальную пластину над головой. Опускал и своих ног. И, через пару мгновений, я слышал глухой, необыкновенно тяжёлый удар. Словно кто-то бил по барабану.

Из раза в раз до меня доносились мерные, очень глухие удары.

Рондель скользнул в ладонь.

Я постоял ещё некоторое время. А после вернулся в сарай.

'Прошло два дня. А после ещё день, хотя я так и не понял, когда и на что ушло время. На раздумья?

Внешне в селе всё выглядело нормально. На заборах всё так же вешалось бельё, а по утрам нас будил далёкий, но резкий и с нагловатой хрипотцою петушиный голос. А после очень тучная приходила за сеном для телёнка. Она же, спустя час, приносила подгоревшую кашу'.

— Ты чего здесь сидишь?

Девичий. Очень яркий и полный жизни голос заставил меня вздрогнуть, поднять голову. И сощуриться на солнце.

Было тихо. Яблони напоминали об озере и куры клевали мои ноги. Я сидел на пне, а передо мной стояла беленькая, ещё совсем молоденькая девушка.

С повязанными льняными волосами, глазами цвета неба и хитрой, лёгкой улыбкой. С рядом едва заметных морщинок в уголках её глаз.

— О чём задумался?

Она посмотрела на медальон.

Я несколько опешил, заметив былую курочку в её руках. И округлый живот.

— О чём… Я думал… что нужно заточить кинжал.

— Вот этот? — указала белёсая головка. — Да, наверно нужно.

Я опустил взгляд.

— Да… Так вышло, что моя рапира сломалась… Она сослужила свою роль при битве с вепрем.

— Ого! Так ты с ним бился! И как это было?

Я резко встал. Уступив ей место, я сразу почувствовал себя несколько лучше.

— Это было… Это было сложно. Я думаю… Я сделал всё, что смог, но чудовище ушло почти что невредимым.

Неудобно было вот так стоять, а потому я решил присесть на сено. Это оказалось ещё неудобней. Ноги я скрестил, упёрся в колени ладонями, но всё равно постоянно приходилось смотреть снизу вверх.

— Да, человеку с ними справиться непросто… С такими большими… — Отпустив белёсую курочку, девушка разгладила простое льняное платье: — Придётся искать решенье. Мы ведь люди, мы его всегда находим.

Я прищурился. Словно на заказ головка оказалась точно перед солнцем. Пришлось оставить попытки. «Босая», — заметил я несколько поздно.

— Я видела, как ты в сарае стараешься… Это было очень смешно.

— Да… спасибо.

Лёгкая беседа с человеком, который был не в курсе моего положенья. Возможно это именно то, что и было нужно. Я и сам не заметил, как прошло чуть больше часа, а после Эльва ушла.

Мне одному принесли обед. Всё ту же кашу. Я проглотил. Поставил горшок у крыльца и, немного ещё подумав, вновь поднялся. Посмотрел на яблони, на озеро и соседский двор, где уже сооружался навес. Я спросил у случайного прохожего дорогу до кузницы. Поблагодарил и побрёл вверх по улице, вдоль покосившегося забора.

Голос Эль был слышан издали. Даже через звон она не говорила, а требовала: «Вы поймите, что это не мне, а Вам всё нужно!»

Обойдя репейник, я увидел девушку. Раскрасневшаяся и неумытая, посреди заросшего двора она спорила с почти совершенно лысым мужчиной.

«Н-нет ничего… — повернулся он спиной. — Я говорю: уже В-с-ё забрали! Это вы себе в голову… что-то вбили!»

Эль не отставала. Она прошла за кузнецом под навес. Заметив, что мужчина что-то ищет, девушка указала ему на молот.

— Нет столько металла! — щурясь и все больше раздражаясь. — Копья Ваши закончу, а щиты… Ну нет металла!

— Значит, нужно по посёлку собра-ть.

— Да кто отдаст-то! — со взмахом. — И что отдаст⁈

Парень, который всё это время беспощадно бил по железу, ухмыльнулся. Щипцами он поднял алеющий прут и сунул его в воду. Раздалось оглушающее «Шш-ш-ш-ш-ш-ш!»

Рондель оказался зажат в ладони. Я не мог с уверенностью припомнить момент появления… но теперь он был в моей руке. Я посмотрел — и спрятал в голенище сапога.

Разговор продолжал ещё не меньше четверти часа. Эль наступала, а кузнец, затянув на затылке узел от косынки, старался её не слушать. Наконец, речь зашла о подковах и прочей мелочи. Железо это было «мягким болотным», однако девушка всё равно попросила «сделать Всё что только возможно». Кузнец согласился просто