Шрифт:
Закладка:
Я смотрел, как щенячьи молочные клыки-иголочки крошат сухую глину в муку, и физически чувствовал кукольную боль. В мой собственный бок будто впивались невидимые челюсти, и дышать опять стало трудно. Тварь шваркнула куклу на пол, и уменя в ушах загудело, как от удара по голове. Боль была несильной, такой, будто на тренировке, где удары принято лишь обозначать. Чтобы ощутить в полную силу всё, что делала сВаськой Тварь, мне понадобился бы нож или кастет и парочка бандитов. Но кое-что я всё-таки чувствовал.
–Дай сюда!– Я отобрал уТвари Ваську и заметил, что руки у меня трясутся. Кит покрутил мне у виска и уставился в газету с некрологом, будто раньше не читал. Мне было плевать. Я дышал на глиняную куклу, разогревая материал и заглаживая-замазывая раны. Бок, там, где у меня рёбра, был вообще разодран, и на затылке такая вмятина… Может, всё-таки пронесёт? Господи, пусть пронесёт, спасали же меня прежде те, кого Ты прибрал. От бо́льших повреждений спасали. В конце концов, ведьма же умерла, почему тогда… Кит зашебуршил газетой. Я поднял голову и увидел дату.
–Погоди! Это ведь не сегодняшняя?
–Ну да, вчерашний номер. Умерла она позавчера, а что?
А всё. Я убрал куклу под майку, как было (Господи, пусть в этот раз пронесёт!). Плечо, покусанное вороной, ещё болело. Слишком болело, чтобы поверить в чудо.
–А то. Иди ты знаешь куда, Кит, со своими игрушками!
Он ещё что-то говорил про то, что я придурок и окончательно сбрендил после больницы. Что никакой магии вообще не бывает, а ясебе всё придумываю, и неизвестно, откуда у меня этот кусок глины.
–Ты бы лучше повнимательнее за ним следил,– говорю,– когда тебе его на сутки доверили. Может, я бы и меньше сбрендил тогда.
Но Кит меня не слушал, он бесился:
–Где ты её вообще взял?!
–Рыжий принёс. При тебе, между прочим.
–Не знаю я никакого Рыжего. Ты правда свихнулся с этим куском глины…
В общем, я его выгнал. Газету оставил себе, потому что не верил ни Киту, ни глазам своим, мне надо было видеть эту газету. Игрушку Кит оставил нарочно, чтобы я хоть на что-то отвлёкся. Я сперва и думать о ней не хотел, мне и так было о чём подумать. А потом как-то успокоился, забаррикадировал дверь креслом, зарядил диск…
Герой игры носился по катакомбам, мочил врагов, искал клады. Я давил на клавиши и думал, что вот она, долгожданная свобода, а ясижу, как дурак, и не могу решиться. Не выдержав, щёлкнул Ваську по лбу и через полминуты сам приложился лбом о подставку для клавы, когда полез под стол за упавшим телефоном. Может, совпадение? А кто его теперь-то знает, совпадение или нет? Кто его вообще знает, почему так и спасёт ли меня смерть злодея, как бывает в сказках? Когда Рыжий настаивал на том, чтобы Ваську закопать, я ему не верил. Не верил, что иначе будет хуже.
Трое
Вечером родители ушли в гости. Звали с собой, но куда я сВаськой-то? Одного тоже не оставишь – дома Тварь. Я так и сидел у себя, забаррикадировавшись верным креслом, и долбился в игрушку, оставленную Китом. Мать сказала их рано не ждать, и япредвкушал полночи компьютерной игры. Если, конечно, не усну.
Часов в одиннадцать раздался звонок. Отец из гостей просил занести ему флешку с каким-то фильмом. Я бы ни за что не пошёл, но разве от него отвертишься! «Тут,– говорит,– две автобусных остановки всего. Заодно с собачкой выйдешь. Не гулял ещё небось?» Возразить было нечего: ссобачкой я, иправда, ещё не гулял.
Ваську я оставил на шкафу. Памятуя об утреннем происшествии, десять раз перепроверил, закрыты ли окна-двери, даже подёргал вентиляционную решётку на кухне: вдруг у нас крысы водятся! Я уже предполагал самое невероятное, дальше только вторжение инопланетян. Лучше перебдеть. С утра вот не подумал о вороне и был наказан.
Тварь радостно скакала вокруг меня и рвала поводок в разные стороны. Две автобусные остановки мы прошли очень быстро, я всё-таки боялся, что Васька дома один, и поэтому спешил. Отец сам открыл мне дверь. Вышел на лестницу, увлекая за собой еще пяток весёлых гостей. Начался обычный спектакль: «Это мой сын, это мой пес!»– «Надо же, как вымахал» (от незнакомых людей); «Как в школе дела?» (летом-то!). Потом, наконец, вышел хозяин и стал приглашать нас сТварью войти. Я решил, что пора сматываться: быстренько вручил отцу флешку (он, похоже, успел забыть, зачем меня звал) и сбежал, соврав, что уроков много. Кажется, мне поверили.
Обратно я летел ещё быстрее, даже Тварь еле поспевала. За горло держал непонятный страх. Честно говоря, он меня и не отпускал последний месяц, но в тот раз был сильнее, чем обычно. Я просто знал: случится что-то плохое. И оно случилось. Я смотрел под ноги и по сторонам, обходил далеко все компании, какие встречались, даже лужи зачем-то обходил.
Они буквально вынырнули из-под земли. В метре, нет, в шаге от моего подъезда. Я уже ключи достал, когда меня тронули за плечо.
–Куда спешим?– Трое. Лет на пять старше меня, а рожи такие, что и днём лучше обойти. Один держал меня за плечо, крепко, но не сильно. У двоих руки были в карманах. Интересно, что там у них? Ножи или кастеты? Хотя какая разница, эти и ручками поколотят, мало не покажется.
–Домой. Собачка не в настроении гулять. Опять на прохожих бросается.
Они заржали, и яих понял: врать надо красивее. Тварь, ошалев от такого количества новых товарищей по играм, скакала на кривых ногах и пыталась лизнуть каждого в лоб, не ниже. Я её, конечно, удерживал, но такого восторга на собачьей морде не могла скрыть даже темнота.
–Телефончик дай позвонить. Очень надо.
Я думал, это анекдот такой. А нет, они и правда промышляют телефончиками. Я бы и дал, учёный, даже карманы ощупал автоматически. Да только телефона у меня с собой не было.
–Не взял. Забыл.
–Ночью пошёл гулять, а телефон забыл? А если найду?
И вот тут я сделал глупость: вместо того, чтобы развернуться и бежать, открыл бипером дверь подъезда. Резкое движение спровоцировало ответку, и что-то царапнуло меня по ребру. Я даже успел проскочить в подъезд. Дёрнул дверь на себя, понадеявшись, что они не успеют протиснуться за мной.
…А потом я ударился затылком об пол, получил в челюсть, и перед глазами опять забегали цветные пятна. Три тени молча обыскивали мои карманы, а ярадовался, что не взял с собой Ваську. Его бы они разбили или сломали просто для того, чтобы разбить или сломать. Тварь повизгивала и скакала по мне, кажется, всё ещё норовя лизнуть кого-нибудь из этих придурков. На прощание меня ткнули в рёбра ножом, и я,наконец, отключился.
Лес как будто уснул: не шумели деревья на ветру, даже ветки под ногами не хрустели. Сапоги чавкали по невидимой грязи, под лучом Китова фонарика я видел метра на два впереди – и всё. Тварь носилась по кустам в дурацкой жилетке со светоотражающими полосками. Жилетку я позаимствовал из отцовского багажника.
