Митрополит же сказал: «Видишь ли, господин, попущением божьим, ради наших согрешений идет он захватить землю нашу, но вам, князьям православным, подобает этих нечестивых дарами удовлетворить вчетверо. Если же — и после того не укротится, то господь его укротит, потому что господь гордым противится, а смиренным дает благодать. Так же случилось некогда и с великим Василием в Кесарии[576], когда злой отступник Иулиан шел против персов и хотел разорить град его Кесарию. Василий великий помолился со всеми христианами господу богу и собрал много золота и послал к нему, чтобы его, преступника, утолить. Он же, окаянный, еще больше разъярился, и господь послал погубить его воина своего Меркурия. И невидимо пронзен был в сердце нечестивый, и так он скончался. Ты же, господин, возьми золото, сколько имеешь, и пошли ему и снова оправдайся перед ним».

Князь же великий Дмитрий Иванович послал избранного своего[577]юношу, разумного и смышленого, по имени Захарий Тутшев[578] и дал ему двух переводчиков, знающих язык половецкий[579], и посылает с ним к нечестивому царю Мамаю много золота. Захарий же дошел до земли Рязанской и услышал, что Олег рязанский и Ольгерд. литовский присоединились к поганому царю Мамаю, и тотчас же тайно послал вестника к великому князю.

Князь же великий Дмитрий Иванович, получив эту весть, начал сердцем болеть и исполнился ярости и горести и начал молиться: «Господи, боже мой, на тебя надеюсь, любящего правду. Если враг делает мне зло, то подобает мне терпеть, потому что извечно дьявол — ненавистник и враг рода христианского. А тут мои друзья искренние замыслили на меня. Рассуди, господи, между ними и мною, ведь я им не сотворил никакого зла, только дары и почести от них принимал, а их в ответ также отдаривал. Но суди, господи, по правде моей, да скончается злоба грешных».

И взяв с собой брата своего, князя Владимира Андреевича, пошел вторично к преосвященному митрополиту и поведал ему, как Ольгерд литовский и Олег рязанский объединились с Мамаем против него. Преосвященный же митрополит сказал: «Какую обиду сотворил ты им сам, господин?» Князь же великий прослезился и сказал: «Если я перед богом грешен или перед людьми, то по отношению к ним я даже единой черты не перешел, по сравнению с обычаями моих отцов. Знаешь ведь, отче, и сам, что я удовлетворен своими пределами, а им никакую обиду не сделал и не знаю во имя чего умножились восстающие на меня». Преосвященный же митрополит сказал: «Сын мой, господин, князь великий, да просветятся веселием очи твои сердечные. Почитаешь ты закон божий и творишь правду, потому что праведен господь и ты возлюбил правду. Ныне же окружили тебя, как псы многие, суетно и напрасно они стараются, ты же во имя господне сопротивляйся им. Господь правдив, п будет он тебе в правде помощник. А от всевидящего ока господнего где можно укрыться, от крепкой руки его?»

И князь великий Дмитрий Иванович с братом своим, с князем Владимиром Андреевичем, и со всеми русскими князьями и воеводами решили устроить в степи крепкую сторожевую заставу. И послал в сторожевые избранных своих крепких оружников: Родиона Ржевского, Андрея Волосатого, Василия Тупика, Якова Ослябятова и иных с ними крепких юношей. И повелел им на Тихой Сосне[580] нести сторожевую службу со всяким усердием и под Орду ехать и пленника добывать, чтобы узнать истину о царевом хотении.

А сам князь великий разослал по всей Русской земле скорых гонцов со своими грамотами по всем городам: «Чтобы все были готовы идти на мою службу, на войну с безбожными татарами. Соединитесь все на Коломне на успенский пост».

Сторожевые замедлили в поле, и князь великий послал вторую заставу: Климента Полянина, Ивана Святослава Свеславина, Григория Судокова и иных с ними, велев им поскорее возвратиться. Они же встретили Василия Тупика: ведет он пленника к великому князю, пленник же этот из царева двора, сановитый человек. И поведал великому князю, что Мамай действительно идет на Русь, что к нему посылали послов и объединились с ним Олег рязанский и Ольгерд литовский. Царь не спешит идти, потому что осени ожидает[581]. Услышал же князь великий от пленника такие вести о таком нашествии безбожного царя и начал утешаться надеждой на бога и укреплял брата своего, князя Владимира, и всех князей русских и сказал: «Братья, князья русские, ведь мы — род князя Владимира Святославича киевского, кому дал господь познать православную веру, как и Евстафию Плакиде[582]. Владимир просветил всю землю Русскую святым крещением, вывел нас из язычества и заповедал нам ту святую веру крепко держать и хранить, и бороться за нее. Если кто ради нее пострадает, то в будущем веке причислен будет к святым первомученикам за веру христову. Я, братья, хочу пострадать за веру христову даже и до смерти». Они же ему сказали единогласно, как едиными устами: «Воистину ты, государь, исполнил закон божий и евангельскую заповедь, ибо сказал господь: «Если кто пострадает ради имени моего, то в будущий век получит жизнь вечную». И мы, государь, теперь готовы умереть с тобою и головы свои положить за святую веру христианскую и за твою великую обиду».

Князь же великий Дмитрий Иванович, услышав, что брат его, князь Владимир Андреевич, и все князья русские решаются сражаться за веру, и повелел всему воинству своему быть на Коломне на успение святой богородицы[583]: «Тогда пересмотрю полки и каждому полку поставлю воеводу». И все множество людей, точно едиными устами, сказало: «Дай же нам, господи, совершить это решение ради имени твоего святого».

И пришли к нему князья белозерские, готовы они к бою и хорошо устроено воинство их: князь Федор Семенович, князь Семен Михайлович, князь Андрей кемский, князь Глеб каргопольский и андомские князья. Пришли и ярославские князья со своими силами: князь Андрей ярославский, князь Роман Прозоровский, князь Лев курбский, князь Дмитрий ростовский и иные многие князья[584].

Тут, братья, стук стучит и как гром гремит в славном граде Москве. Это идет сильная рать великого князя Дмитрия Ивановича, гремят русские сыны своими золочеными доспехами.

Князь же великий Дмитрий Иванович, взяв с собою брата своего, князя Владимира Андреевича, и всех князей русских, пошел к живоначальной Троице[585] на поклон к отцу своему, преподобному старцу Сергию, чтобы получить благословение от святой той обители. И просил его преподобный игумен Сергий, чтобы он выслушал святую литургию, ведь тогда был