И сказал: «Что такое свирепство Мамаево? Как некий змей, брызжущий, придя из некой пустыни, он хочет пожрать нас; не предай же меня, господи, сыроядцу этому Мамаю; покажи мне славу своего божества, владыка; где у тебя ангельские лики, где херувимское стояние, где серафимское шестикрылое служение? Перед тобой трепещет вся тварь, тебе поклоняются небесные силы, ты солнце и луну сотворил, землю украсил всеми красотами; яви мне, боже, славу свою, и теперь, господи, преврати печаль мою в радость и помилуй меня, как помиловал ты слугу своего Моисея; в горести души он возопил к тебе, и ты повелел столпу огненному идти перед ним и морские глубины в сушу превратил, и так как ты владыка, господи, страшное возмущение в тишину обратил». Все это высказав, он сказал брату своему и всем князьям и воеводам великим: «Подошло, братья, время битвы нашей и пришел праздник рождества царицы, матери божией, богородицы, всех небесных чинов госпожи и всей вселенной; если оживем, — мы для господа, если же умрем за мир этот, — мы для господа».

И велел мосты мостить и о бродах разузнавать в ту ночь накануне праздника пречистой матери, божией богородицы. На следующий день, в субботу рано, 8 сентября, в самый праздник во время восхода солнца была тьма великая по всей земле, мгла, не было света от утра до третьего часа. И повелел господь тьме отступить и дал свету прийти. Князь же великий приготовил свои полки великие, и все его князья русские свои полки подготовили, и великие его воеводы оделись в одежды праздничные, и случайности смертельные уничтожались. Трясение земли было страшное и ужасу людей, собравшихся издалека, с Востока и Запада. Пошли они за Дон в дальние части земли и быстро перешли за Дон, лютый и свирепый вдруг, так как основание земли сдвинулось от множества сил. Когда князь перешел за Дон в чистое поле, в Мамаеву землю, на устье Непрядвы, господь бог один вел его, и не было с ним бога чужого. О крепкое и твердое дерзание мужества! О как он не испугался, не дрогнул от такого множества войск? Ведь поднялись на него три земли, три рати: первая — татарская, вторая — литовская, третья — рязанская. Однако всех этих он не испугался, нисколько не устрашился, но вооружившись верой в бога, укрепившись силой чтимого креста, оградившись молитвами пресвятой богородицы, помолился богу, говоря: «Помоги мне, господи боже мой, и спаси меня ради твоей милости; посмотри, как умножились враги мои против меня. Господи, почему умножились досаждающие мне? Многие восстали против меня, многие борются со мной, многие гонят меня, досаждают мне, все народы окружили меня; именем господним я противился им».

И было это в шестой час дня, начали появляться поганые измаильтяне в поле: было ведь поле чистое и очень большое. И тут приготовились татарские полки против христиан, и встретились полки; и великие силы, увидав, пошли, и гудела земля, горы и холмы тряслись от множества воинов бесчисленных. Извлекли они оружие обоюдоострое. И стали орлы собираться, как писано: «Где трупы, тут и орлы». Когда пришло время, прежде всего начали съезжаться сторожевые полки русские с татарскими. Сам же великий князь сначала в сторожевых полках наехал на поганого царя Теляка[548], названного воплощенным дьяволом Мамая; затем, недолго спустя, поехал князь в великий полк. И вот пошло великое войско Мамаево и вся сила татарская, и теперь великий князь Дмитрий Иванович со всеми князьями русскими, построив полки, пошел против поганых половцев со всеми войсками своими. Взглянув на небо умильными очами и вздохнув из глубины сердца, сказал он слово псаломское: «Братья, бог нам — прибежище и сила». И тотчас сошлись обе силы великие вместе надолго, и покрыли полки поле на десять верст от множества воинов, и была сеча ожесточенная и великая и бой упорный, сотрясение весьма великое: от начала мира сечи такой не бывало у великих князей русских, как у этого великого князя всея Руси. Когда бились они с шестого часа до девятого, пролилась, как дождевая туча, кровь обоих — русских сыновей и поганых; пало бесчисленное множество трупов мертвых обоих: много русских побито было татарами и Русью татар, падал труп на труп и падало тело татарское на тело христианское. В другом месте видно было, как русин гнался за татарином, а татарин этот настигал; смешались и перемешались, каждый ведь своего противника стремился победить.

И сказал Мамай сам себе: «Волосы наши разрываются, глаза наши не могут огненных слез источить, языки наши немеют, гортань моя пересыхает и сердце останавливается, внутренности мои разрываются, колени мои изнемогают, а руки цепенеют». Что нам сказать или говорить, видя пагубную смерть? Одних разрубали мечом, других прокалывали сулицами[549], третьих брали на копья. И оттого рыдания овладели москвичами. Многие небывальцы, увидев это, испугались и, придя в отчаяние, обратились в бегство и побежали, не вспомнили они, как мученики говорили друг другу: «Братья, потерпим немного; зима люта, но рай сладок, мучителен меч, но сладко венчание». А иные сыновья агарянские от крика великого, видя злое убийство, бросались бежать. И после этого в девятый час дня взглянул господь милостивыми очами на всех князей русских и на крепких воевод и на всех христиан, осмелившихся стать за христианство и не испугавшихся, как великие ратники. Видели верующие, как во время боя в девятый час ангелы помогали христианам и полк святых мучеников, воина Георгия и славного Дмитрия и великих, князей тезоименитых Бориса и Глеба, среди них был и воевода совершенного полка небесных воинов архистратиг Михаил[550]. Двое воевод видели полки и трижды солнечный полк и пламенные их стрелы, которые летели на них; безбожные же татары от страха божия и от оружия христианского падали. И вознес бог нашего князя на победу над иноплеменниками. А Мамай, в страхе затрепетав и сильно застонав, сказал: «Велик бог христианский и велика сила его; братья Измайловичи, беззаконные агаряне, бегите непроторенными дорогами». И сам обратившись в бегство, быстро побежал обратно к орде. И услышав это, все его темные власти и князья побежали. Видя это, и прочие иноплеменники, гонимые гневом божиим и одержимые страхом, ют мала до велика бросились в бегство. Христиане, видя, как татары с Мамаем побежали, погнались за ними, избивая и рубя поганых без милости. Бог ведь невидимою силой устрашил полки татарские, и они, будучи побеждены, повернули тыл свой для ран. И в этой погоне одни татары, пораженные оружием христиан, пали, а другие