разгорятся искры пламенем, и жизнь новую дадут. В этом первозданная основа кроется. Посему, чтоб совладать с колдовской ухищрением, требуемо нам взять по нити из одежд истинно влюблённой пары. Скажем, брачующихся. По их лицам всегда легко прочесть, по согласию, али по нужде в семейный союз вступают.

Глаза Димы расширились, он поперхнулся, прокашлялся и написал: «Где же их найти?».

Сощурившись, Михаил посмотрел на листок настенного календаря:

— Ага, всё верно. Второе ноября. О, сегодня же среда, не суббота. Не свадебных торжеств день. Поди пусто в ресторанах…, — задумчиво проговорил наставник.

Скороспелая идея озарила юного волхва, и он размашисто начертал четыре буквы: «ЗАГС».

— Честь и хвала тебе! Заявление влюблённые по будням носят! А я уж было, опять чуть не отчаялся. Сейчас же направимся, но прежде доскажу, — и Михаил твёрдо заговорил, — из тех нитей, что по доброй воле добудем, соткём волшебными спицами круг спасения. Припас я палочки знатные, опосля глянешь. Когда круг на три четверти будет создан, осколок сердца Вселенной просунешь в брешь меж нитей и окажется он у тебя в руках. У тебя в руках реального, спящего. Потом расширишь брешь и сам выбираться станешь и, как душой войдёшь в тело, в раз очнёшься. А как окрепнешь, схоронишь частицу Коркулум в тайник к остальным осколкам, — он умолк на мгновение и тихим голосом оглушил ученика несколькими словами, — за девушку и остальных я не могу ручаться, смирись с утратой.

Дима часто задышал. Ком застрял в горле, сердце будто пропорола пылающая игла. Он потер ладонями в области груди и сжал осколок Коркулум. Смириться Дима и не думал. Дроздов негодовал, разум со всей страстью юношеского максимализма подыскивал тактический приём, который приведёт к победе. Но ответ всё не приходил на ум. Юный волхв знал только то, что Прокул вот-вот покажется и шальной мыслью засело выторговать условия для спасения Милы, а если повезёт, то и для всех остальных кто угодил в морок.

Внезапно Соломон во всю прыть промчался в прихожую и почти сразу раздался громкий стук в дверь. Тамара Порфирьевна расторопно выбежала в гостиную. Она «кышнула» на брата, чтобы тот шёл в спальню. Задёрнула за ним шторы в проходе, чтобы нежданный посетитель случайно не увидел Михаила, и бегло оглядела помещение. Как если бы выверяя ничего ли не смутит, или не станет преградой к откровенной беседе и поспешила открывать. Дима, покусывая губы, остался невольным свидетелем, притаившись у окна. Юного волхва как-то странно передёрнуло: почудились, что обеспокоенные голоса из прихожей он уже где-то слышал. В комнату суетливо вошли Юрец и Омелия. С осанкой примадонны прошествовала Тамара Порфирьевна. Не предлагая гостям снять верхние вещи и присесть, она встала в стойку оперной дивы и величаво осведомилась:

— Прошу, не тараторьте. Повторите внятно, в чём ваша нужда, но прежде поясните, как вы меня нашли?

Юрец стащил шапку и, приглаживая мех, взбудоражено произнёс:

— Я ваш поклонник. Не раз статьи читал о том, как вы помогли запутанное дело развязать. Вы же местная знаменитость…

— Не надо лести, ближе к делу, пожалуйста, — деловито попросила Тамара Порфирьевна, но по пробежавшей тени улыбки стало заметно, что ей похвала очень даже приятна.

— Так я и говорю, вы знаменитость, ваш адрес не секрет.

— Хорошо. Это пропустим. Что дальше?

— Навигация завтра заканчивается, мне срочно надо отплывать в Устюг. Иначе яхта тут застрянет до весны. Ей ремонт нужен…

Тамара Порфирьевна замахала руками:

— Остановитесь, дорогой. Какое это отношение имеет ко мне? Говорите по существу.

— Она, — Юрец кивнул на ухмыляющуюся Омелию, — моя клиентка, иностранка. Я обязан по договору её вместе с семьёй отвезти… Вернуть в Великий Устюг. Всё оплачено. А она не может уехать, домовой мешает, — он умоляющим тоном уточнил, — полтергейсты же это по вашей части?

— Звучит занимательно, — туманно сказала хозяйка квартиры, и оценивающим взглядом поверх очков пристально посмотрела на миссис Далтон.

Омелия безотчётно шагнула назад и упёрлась в стену. Отступление немного сбило с неё спесь. Она неловко заулыбалась. Тамара Порфирьевна изогнула бровь и в учительской интонации спросила:

— И как же это вас домовой не отпускает? Почему вы вообще решили, что домовым есть до вас дело?

Миссис Далтон с нажимом жалуясь на то, что столкнулась с произволом со стороны органов российского правопорядка, пустилась в нелепые объяснения о пресловутых родственных связях с мореходом Кусковым и о том, что не дают забрать, то, что принадлежит ей по закону совести. Слушая абсурдные по содержанию доводы, хоть Омелия и уверяла Тамару Порфирьевну, что они веские, Диму разобрал гомерический смех. Он мог себе это позволить, кроме кота никто не заметил его веселья. Юный волхв потёр руки: у смышлёного парня родился дерзкий план. Дима взобрался на стол. Он ухватился за центральную подвеску люстры, выполненной из бронзы и хрусталя, и осторожно стукнул ей о плафон. Чистый, долгий звон из-под потолка заставил всех замолчать и поднять взоры. Убедившись, что на его действие обратили внимание, юный волхв продолжил. Он прозвенел подвеской по всем плафонам. Спрыгнул на пол и подтащил зеркало к краю стола, где негодуя, держалась за спинку стула, делающая невозмутимое лицо Тамара Порфирьевна. На Юрца представление нагнало дрожь как от лихорадки, а Омелия обомлела и впала в столбняк. Смелость, которую демонстрировала миссис Далтон в музее, куда-то испарилась. Дима решил, что там, в пылу азарта она не успела испугаться, а вот после выплаты штрафа распереживалась, что ей опять выставят счёт. А Юрец вероятно думал, что американка устроила развлекательное шоу, а теперь осознал, что всё обстоит куда серьезнее. Как бы там ни было, сейчас Дроздову это обстоятельство здорово играло на руку.

Тамара Порфирьевна холодно улыбнулась и загадочно произнесла:

— Я угощу вас кофе, присаживайтесь. И пока вы будите пить, я потолкую кое с кем.

Хозяйка квартиры пошла с чайником на кухню. Юрец отказавшись от напитка, забился в угол дивана и как щитом прикрылся подушкой Соломона. Кот уселся рядом с ним с недовольной мордой, но требовать имущество обратно не стал. А Омелия плюхнулась на стул, который тут же заскрипел от дерганых движений миссис Далтон.

Поставив чайник с кипятком как бы случайно по соседству с зеркалом, таким образом, чтобы полированная поверхность была обращена в противоположную от визитёров сторону, Тамара Порфирьевна небрежно налила горячей воды в чашку с кофе и передала её Омелии, обвела присутствующих взглядом и чинно проговорила:

— Не мешайте мне. Это недолго.

Вцепившись за тонкую ручку чашки, миссис Далтон что-то невнятно пробормотала и с перекошенным лицом застыла в ожидании.

Тамара Порфирьевна жеманно