— Но когда он придет? Сколько еще ждать?

Йосиль похоже начинала верить в Гаро и возможность переманивания ее на сторону захватчика. Она стала торопливо объяснять, путаясь в словах и значениях:

— Остался последний… остров перед Кипящее море. И все! Почти все детали на месте…

— Вы строите остров?

— Нет! Не так… нет такого у вас слова… «станция»— так мы их называем. Через определенные расстояний. Много станций! Долго строим. Давно. Остался один.

Сердце Гаро сжималась от закрывающегося в него страха перед мощью противника. Как же им противостоять? Надежда только на каргхаров да отряд личной гвардии Владетеля. Войско кровожадных охотников да горстка обученных воинов против тех, кто может строить острова?

— Но я же нашла тебя в воде… Как вы добираетесь до берега через Кипящее море?

«Слишком прямо, — поругала себя Гаро, — слишком».

— Не все добраться. Как и я. Последнего станция еще не была построен, когда мы…

И шпионка запнулась. Спохватилась, что мелет лишнего, отступила.

— Ты уже призывала карг? — с сомнением спросила разведчица. — Ну?

Гаро решилась на рискованный шаг, чтобы вернуть расположение шпионки к себе: сказать правду, но с преувеличенным волнением. Она растерянно заморгала и дрожащим голоском пожаловалась:

— Но я не знаю как…

— Я не знаю, как далеко ты сможешь звать… Обычно это не очень далеко… Просто попробуй.

И Гаро попробовала. Она выпрямилась — уверенная, что пленница не предпримет больше попыток навредить ей или Моле, — закрыла глаза, покрепче сжала осколок в руке и открылась. Открылась, как делала это с Ди-Дором, впустила в душу стихию, окружающую ее, приняла, пережив невероятный трепет и потрясение.

— Позо… — донеслось сквозь пелену оцепенения.

Пийр в кулаке стал заметно горячее. Позвать. Но как это сделать? Гаро вслушивалась в надежде почуять зов карга. Ничего. Наверно небесные камни вот также ждут зова пийран. Она попыталась представить… и вдруг незримо увидела множество холодных камней на дне океана. Хлазолиты. Они не отвечали и никак не реагировали. Тогда Гаро расширила круг поиска. Еще и еще…

И он моргнул желтой вспышкой, защемив где-то в укромном уголке сердца: Далековато. Сильная.

Гаро испугалась, но вида не показала. Сможешь. «Кто ты?» Знаешь.

Волнение захлестнуло с головой. Ныряльщицу даже подташнивало, она закачалась. Ноги задрожали, потеряв внезапно способность держаться. И в животе тряслось с неприятной тяжестью.

Я нужен? «Что мне делать?» Сказать, нужен ли я. «Но я не знаю!» Нужна моя сила? «Я не знаю…» Я уже долго тут. Я не против — позови. Но может быть лучше позвать уже оплаченного? Тут недалеко есть Разрушитель. Дотянешься — сильная. «А кто ты?» Убийца. Мне нужен ты. Плати. «Но что?» Моя плата может показаться незначительной, но верь — это не так. Моя плата — один день жизни за период, который луна обновляет лик. Льяд — так зовете. Один день… Потом еще один… И еще… «Я не понимаю». Понимать не нужно. Плати. «Один день?» Будешь платить?

Еще немного и напряжение разорвало бы сердце Гаро в клочья.

«Я согласна»

— … ви.

Вначале ничего не происходило, но постепенно мастерица почувствовала толчки. Внутри ли самой себя или их источник был снаружи — не разобрать.

Моол Тан высунулся из-за валуна и, вытаращив с испугу глаза, повернулся к воде.

Йосель упала на колени. Она закрылась руками и тихо мычала.

Пещера вздрогнула. Одна из сосулек оторвалась и, вонзившись в каменную гладь, глухо разлетелась на множество кусков.

Огоньки в воде вдруг померкли.

Нарастал возникший под ребрами Гаро гул. Но он приближался снаружи. Стремительно, не ведая преград. Еще несколько более глубоких толчков, каждый из которых заставлял и Молю, и шпионку плотнее прижиматься к земле. Но только не Гаро.

Уже здесь «Я вижу». Гаро вытянула вперед руку с осколком.

Из воды снопом брызг ударил желтый слепящий свет. Гаро зажмурилась, но сияние быстро угасло. Ее кулак на мгновенье превратился в камень и тут же треснул, шелуха осыпалась, а в ладони вспыхнул единожды пийр. Вместилище не цельное! Мне неуютно и обидно. Найди основную часть. Пожалуйста.

Разведчица подняла голову, но вставать не торопилась. Заискивающе и робея, она пролепетала:

— Честь для меня — находиться рядом с вами. Жду указания.

Гаро больше не волновалась. Убийственную силу, впитанную пийром, она ощущала как неотъемлемую часть себя.

— Умри, — яростно процедила Гаро, и Йосель, дважды кашлянув, сглотнула застрявший в горле страх, и невидимым ударом была отброшена к стене. — Вот мое указание.

* * *

Это было то самое утро — последнее из теплых, — что любила Гаро. Ди-Дор ненавязчиво ласкал обнаженные лодыжки сидящей на песке ныряльщице. Нори нежно согревал подставленную щеку.

На ней была белая рубашка с закатанными рукавами, длиннополая, как ей нравилось, перехваченная широким кожаным поясом под грудь — шнурок расслаблен, чтобы легче дышалось. Ворот рубахи также подвернут, образовывая глубокое декольте, на шее ожерелье из обработанных капель хлазы и акульих зубов — не богатое украшение, не такое, как носят столичные красотки, но ценное, потому что подарено близким человеком.

Темно-красная юбка из атласа с шерстяным шлейфом до пят — скоро холода, и кто знает, куда заведет дорога. Остальная одежда была сложена в пузатую сумку, лежащую позади.

Очнувшись от неги, Гаро нащупала пийр, подшитый во внутреннем кармане и, успокоившись, прикрыла глаза.

Вдруг сердце екнуло.

Простилась ли она с матушкой? Как вернулась из пещер? Где Моля?

Она ничего не помнила, но внутренняя уверенность, что все обошлось, убаюкала возникшую тревогу. Эта та плата, о которой говорил… Но кто с ней говорил? Камень? Это смешно. Должно быть другое объяснение. Точно должно быть!

Она не ждала, что так скоро придется платить. Хорошо, что это день прощания. Она как-нибудь переживет. Даже и к лучшему. Нет осадка, который бывает, когда сомневаешься, правильно ли поступаешь. Сумка собрана…

— Я же говорил, что быстро вернусь!

Гаро аж подпрыгнула от неожиданности.

— Напугал?

К ней подошел молодой парень с растрепанной шевелюрой, высокий, телосложения простого, не красавчик, но и взгляд притягивал, хотелось рассмотреть получше. Шрам у правого глаза, задевающий и уродующий веко, — Гаро нисколько не заботило то, что она уставилась на этот изъян.

Котомка на ремешке, переброшенная через плечо. Одет простовато, да и тряпье на нем, видать, не стирано давно.

Присел рядом.