резко пересохло.

Ферн ответил не сразу.

– Когда мы вас нашли на второй день и я увидел тебя… Мне будто дали под дых. Я только-только отпустил Лиллу, и тут ты… Да еще присказка ее дурацкая вспомнилась… Я просто из себя вышел.

Я вспомнила, с каким вызовом Ферн тогда смотрел на меня, и спросила:

– Что за присказка?

Он отвел глаза и с издевкой проговорил:

– «Никто не может устоять против рыженьких».

Смутившись, я не нашлась что сказать, а Ферн продолжил:

– Но Предкам и этого показалось мало. Выяснилось, что вы с Кьярой – сестры… Сестры!.. Да они просто издеваются!..

Отсмеявшись, он выдохнул и поник, будто силы оставили его, и даже не пошевелился, когда я подвинула миску и опустилась на скамейку. Намочив платок, я попросила:

– Повернись, пожалуйста.

Он нехотя повернул ко мне лицо и, закрыв глаза, позволил вытереть кровь. Когда же я взяла его за руку, чтобы промыть ссадины на костяшках, он вдруг сказал:

– Я знал, что у нас с тобой ничего не выйдет. – Я вздрогнула, но не выпустила его руку. – Знал и всё же не смог устоять. А потом убедил себя, что это возможно. Сам себе подарил надежду.

Мое сердце пропустило удар, но я постаралась не показывать своего смятения и, взяв Ферна за другую руку, продолжила заниматься ранками. Он тихо проговорил:

– Во мне слишком много тьмы. И в Кьяре тоже. Может, поэтому меня к ней тянет… Но ты другая – в тебе больше света. А тьма будет всегда стремиться поглотить свет. Даже сейчас, – рука Ферна напряглась, и я замерла, – после всего, что произошло, я хочу тебя удержать…

Не отрывая взгляда от ссадин, я ответила:

– У тебя не получится.

Моего лица коснулось теплое дыхание, когда он спросил:

– Ты уверена?

Сердце заколотилось как бешеное, и я заставила себя вспомнить Кинна – его глаза, наполненные ответным желанием, его губы под моими пальцами, его слова «Я запутался» и отчаяние, звучащее в его голосе. И я твердо произнесла:

– Уверена.

Меня и правда тянуло к Ферну – я не могла этого отрицать, но это чувство не могло сравниться с тем, что я испытывала к Кинну.

Ферн выдернул свою руку так резко, что миска, стоящая между нами, едва не опрокинулась.

– Сеанс благотворительности окончен. Тебе пора.

Проглотив обиду, я встала и забрала миску, а потом, поколебавшись, сказала:

– Поговори с Нейтом. Он… скучает по тебе.

Ферн громко фыркнул.

– Скучает? Да он уже девять лет видит мою рожу почти каждый день.

– Ты ведь знаешь, о чем я. Он скучает по своему другу.

Глаза Ферна зло вспыхнули.

– Вира, я уже однажды тебя предупредил, чтобы ты держалась от меня подальше. Ты не прислушалась. Больше предупреждать не буду. Уходи!

Я дошла до двери, но, не выдержав, обернулась. Ферн сидел в нарочито расслабленной позе – положив руки на спинку скамейки, – но я заметила, как напряженно впились его пальцы в деревянную поверхность.

В горле образовался комок.

Во мне слишком много тьмы.

Неправда.

– Я вижу твой свет.

Не уверена, что Ферн меня услышал, но мне показалось, что его пальцы дрогнули.

Вернув миску на место и оставив там же мокрый носовой платок, я вышла из дома и окунулась в знойный полдень. После всего пережитого я очень устала и обратно шла медленно, чувствуя себя больной.

Понимание того, что испытывал Кинн, наполнило меня неведомой прежде решимостью: я поговорю с ним и, хотя многое будет непросто объяснить, признаюсь в том, что помню случившееся в его спальне. Хватит лжи и недомолвок! Даже если он не примет мои чувства – пусть так… Ферн сказал, что иногда правильный выбор – это не лишить выбора кого-то другого. Но как Кинну сделать выбор, если он не знает всей правды?..

Чтобы сократить путь, я шла дворами и так погрузилась в свои мысли, что ничего вокруг не замечала. Проходя мимо очередной арки, я услышала неясный хрип – за секунду до того, как кто-то повалил меня на мостовую.

Вскрикнув, я больно ударилась затылком, но всё же отпихнула нападавшего, и тот без всякого сопротивления скатился с меня. Приподнявшись, чтобы отползти подальше, я с изумлением узнала Тайли.

На ней было то же шафрановое платье, что и во время игры, но порванное и грязное. Волосы девушки свалялись, лицо усеивали синяки и ссадины, а ниже… Я в ужасе прижала руку ко рту.

На шее Тайли чернели жуткие отметины – будто кто-то пытался ее задушить.

Не в силах оторвать от них взгляда, я осторожно коснулась щеки девушки и сразу отдернула руку – такой горячей была кожа. Лихорадка?

На мое прикосновение Тайли почти не отреагировала, лишь затрепетали ресницы. Я позвала ее по имени и легонько похлопала по щеке, надеясь, что она очнется. Но Тайли не отзывалась – с каждым ее выдохом из груди вырывались хрипящие звуки.

Внезапно я осознала, что оправдались самые страшные предположения: всё это время девушку удерживали против воли. Черные отметины на шее – это уже не игра. Кто-то чуть не задушил ее. Кто-то хотел ее задушить.

Укус на моей руке слабо запульсировал. Сай…

Почему он зашел так далеко? Ради чего? И что случилось с Тайли – неужели он ее отпустил? Вряд ли. Скорее всего, ей удалось сбежать. А что, если за ней идет погоня?

Сердце зашлось в испуге, и я огляделась по сторонам.

Вокруг было спокойно: ни намека на приближающиеся шаги, только мое встревоженное дыхание, хрипы Тайли и отдаленный птичий щебет.

Ей нужна помощь, но еще важнее оказаться сейчас в безопасном месте. Только как я дотащу ее? Она, может, и пониже ростом, но мне и самой-то тяжело идти.

Ферн! Он же рядом!.. Вот кого надо позвать. Но нельзя бросить Тайли прямо на дороге…

В отчаянии я закусила губу и снова огляделась.

Мы находились на узкой улочке, где не было ничего похожего на укрытие. Вскочив на ноги, я подбежала к ближайшей двери – закрыто. Я бросилась дальше, чувствуя, как паника застилает разум. Если Сай нас сейчас найдет…

Прошу, Серра, помоги.

Наконец одна из дверей на другой стороне улицы с тугим скрипом открылась, выпустив наружу затхлый воздух. Вернувшись к Тайли, я опять попробовала привести ее в чувство, но безуспешно. Тогда я осторожно приподняла ее сзади под мышки и, пятясь, потащила к двери.

К тому моменту, как я уложила девушку на пыльный пол в подъезде, я вся взмокла, а ноги дрожали от усталости. В полутьме за спиной