Кэлум вытащил кинжал из ножен на бедре и вдавил его в горло одного из мужчин так глубоко, что все замерли. Тот, что стоял надо мной, склонив голову набок, с интересом понаблюдал за разыгравшейся сценой, а потом снова переключил внимание на меня и коснулся острием лезвия моей груди. В точке прямо у меня над сердцем. Если бы он сейчас пронзил меня, я бы умерла сразу.

– Ты, конечно, можешь его убить, – сказал мужчина Кэлуму, пожимая плечами. – Но прежде подумай, успеешь ли добраться до нее до того, как я ее проткну?

Кэлум застыл, плотно сжав челюсти. Один из мужчин обхватил его руки там, где он сжимал рукоять кинжала. Кэлум позволил забрать кинжал, а сам не сводил глаз с меня и клинка, прижатого к моей груди в качестве предостережения.

– Когда я покончу с тобой, от тебя мокрого места не останется, чтобы реинкарнировать, – прорычал Кэлум.

Мужчина, стоявший надо мной, усмехнулся, и его лицо исказилось насмешкой.

– Я смотрю, ты крепко привязала его к своему пальчику, да, красотка? – спросил он, кончиком лезвия отбрасывая волосы с моей шеи.

Моя метка запульсировала, отражая синее свечение его собственной метки фейри. Он оказался единственным меченым в этой группе, остальные четверо мужчин, с опаской наблюдавшие за Кэлумом, были обычными людьми.

– Ты так говоришь, будто это плохо, – пробормотала я, разжав наконец зубы.

И тут я почувствовала, как что-то злобное накрывает меня с головой. Я чертовски устала быть жертвой. Устала от того, что со мной обращаются, будто я не имею никакого значения по сравнению с окружающими меня мужчинами лишь потому, что у них между ног болтается кусок плоти. Я дотронулась пальцем до его меча, дразнящим движением провела вверх по плоскому краю.

– Я им пользуюсь время от времени.

– Не сомневаюсь, – засмеялся мужчина и, прищурившись, уставился на мой невинный палец.

Я прижала ладони к плоскому лезвию и дернула его в сторону, одновременно обвив ногами его лодыжки и скользнув у него между его ног, так что он споткнулся и почти упал. Его меч вонзился в землю над моей головой. По небольшой пещере эхом разнесся крик Кэлума, но я увернулась и вскочила на ноги. Лодыжка у меня еще чуть-чуть болела, однако я вполне могла двигаться. Она почти зажила благодаря моим новым способностям и часам ночного отдыха.

Мужчину, стоявшего теперь передо мной раком, я как следует пнула по заднице и отбросила его еще дальше вперед.

– Женщину по утрам лучше будить, используя другие способы – более нежные! – рявкнула я и тут же вздрогнула, когда другая пара рук схватила меня за волосы.

Второй мужчина отдернул мою голову назад, поворачивая мою шею из стороны в сторону и разглядывая уши.

Он пытался понять, не фейри ли я с заостренными ушами, как их описывали в легендах.

Я потянулась руками за голову, ухватила его за плечи, притянула к себе и в то же время согнулась пополам и толкнула его ногами. Нападавший с глухим стуком ударился о землю передо мной, рукой на мгновение уперся в землю и лишь потом потянулся за мечом. Я наступила ему на запястье и присела рядом, чтобы вырвать оружие из пальцев.

Кэлум наблюдал за мной с ухмылкой на лице, рассеянно отбиваясь от трех оставшихся мужчин, которые тратили все силы, пытаясь его сдержать, даже когда он не обращал на них особого внимания. Я не сомневалась, что он мог бы уложить их всех, если бы не риск для меня.

Было чертовски приятно, что у меня получилось постоять за себя, пусть и таким образом.

– Отпустите моего друга, если ты хочешь еще подышать, – сказала я, приставив меч моего противника к его же горлу.

Человек, который первым поднес меч к моему лицу, медленно поднялся на ноги и успокаивающе поднял руки, как будто говоря, что на самом деле они не собирались причинять нам вреда. Я подумала, что они наверняка хотели просто убедиться, что мы не фейри, ведущие охоту на меченого.

– У тебя есть что добавить? – спросил он у Кэлума, проводя рукой по лицу.

– Не думаю, она уже все сказала, – ответил Кэлум с ухмылкой.

Он двинулся с плавной грацией, которая застала наших нападавших врасплох, подтверждая мое подозрение, что он не отбивался от них в полную силу ради моей безопасности.

Осознание этого не должно было привести к тому, что желудок у меня сжался и бабочки попытались выпорхнуть из горла. Кэлум показал: он ставит мою безопасность выше своей – и подобному следовало ужаснуться. Вместо этого мне захотелось поцеловать его, но я сомневалась, что готова быть инициатором моментов нашей близости.

Во всяком случае, пока еще нет.

Кэлум обезоруживал нападавших практически незаметно, забирая одни мечи и швыряя другие на землю, а мужчины, ничего не умея противопоставить его мастерству, лишь недоумевали.

– Может, объяснить, что именно вы собирались сделать, пока моя любовь не кастрировала тебя? – спросил он, взвешивая рукоять одного из мечей в руке и внимательно наблюдая за людьми.

– Мы ищем выживших. Мы должны были убедиться, что ты не один из этих ублюдков фейри. Эван умеет видеть сквозь чары, – сказал мужчина, указывая на собрата, которого я оставила растянувшимся на земле.

Его внимание переключилось на меня, а затем на Кэлума. Он изучал нас как-то уж слишком пристально.

– А метки фейри ничего вам не сказали? – спросила я, глядя на говорившего.

– А ты, видно, никогда не видела фейри, красотка? Эти ублюдки рождаются с меткой, – пробурчал он.

Мужчина уставился на друга, который, по его словам, мог видеть сквозь чары фейри, и тот наконец кивнул. Напавшие на нас вздохнули с облегчением. Тот, кто приставил меч к моему лицу, выступил вперед и протянул руку Кэлуму.

– Меня зовут Дженсен, – сказал он, выдержав суровый взгляд Кэлума, с усмешкой смотревшего на протянутую руку.

– Мне неинтересно пожимать руку мужчине, который предпочитает мою руку руке женщины, которая уложила его на землю, – сказал Кэлум, кивнув в мою сторону в знак признания.

Идя к Кэлуму, Дженсен прошел мимо меня, как мимо пустого места, чего бы он никогда не сделал, если бы у меня был член. Даже после того, как я доказала, что достойна, чтобы со мной обращались как с равной, он все равно выбрал Кэлума. Но я не могла полностью винить его, ведь в данный момент самой большой угрозой таки являлся Кэлум.

И все же Кэлум защищал меня, хотя никто другой не стал бы этого делать.

– Ты же знаешь, Дженсен, что