Господин Чжао рассказывает, что Империей Цин руководили благонамеренные, но некомпетентные правители, которым приходилось мириться с невежественным обществом, тормозящими все и вся чиновниками и англо-американскими империалистами. Наконец, на смену императорам Цин пришли военачальники, чья безнравственность не знала пределов. Иллюстрация 35 запечатлевает, какое удовольствие милитаристы Чжан Цзолинь и Чжан Сюэлян получали от опиумной торговли [Kakegawa 1942a: 42]. Улыбающиеся мужчины стоят посреди макового поля, возвышаясь над черными фигурками корчащихся в агонии наркоманов. Почтенный Чжао поясняет, что, наблюдая за нескончаемыми муками, на которые обрекали континент милитаристы и иностранцы, и руководствуясь духом добрососедства, японцы решили прийти на помощь китайскому народу [Kakegawa 1942g: 7]. Чжао с огромной симпатией относится к правителям Цин, от которых берет начало правящая династия Маньчжоу-го. Герой также справедливо отмечает участие Англии в опиумной торговле на ее ранних стадиях и иностранную агрессию, кульминацией которой стали оккупация Пекина и варварское уничтожение Старого Летнего дворца. Чжао заключает, что некоторые японцы посчитали необходимым защитить от подобного внешнего вмешательства себя и остальные народы Азии. Рассказ Чжао теряет объективность из-за его неспособности признать, насколько окрепла в 1920-е гг. Китайская республика, начавшая отказываться от наиболее унизительных условий неравноправных соглашений, а также игнорирования того, как вооруженные силы Японии сами развязали агрессию и форсировали присоединение Маньчжурии к Японской империи, и того, что сами японцы, заявлявшие о стремлении покончить с опиумом, принимали самое активное участие в наркоторговле.

Илл. 34. «Устрашающая преисподняя человечества». Источник: [Kakegawa 1942e: 35]. Первоначальный производитель: Опиумная монополия Маньчжоу-го, компания прекратила свое существование

Глава 5 – «Опиумная война и агрессия Англии в Восточной Азии» – приводит более подробный список преступлений, совершенных англичанами в отношении народа Китая. Англию обвиняют в тайных поставках опиума с опорой на военную мощь своего государства при сознательном нарушении запретов Империи Цин [Kakegawa 1942e: 34]. Когда рядовые граждане начали перенимать у элит практику потребления опиума, объемы продаж наркотика резко подскочили, способствуя обогащению Великобритании и упадку Цин. В ответ император Айсиньгёро Мяньнин (1782–1850 гг.) объявил рекреационное потребление опиума вне закона, однако официальные лица воздерживались от полного внедрения в жизнь указов правителя, поскольку не имели такой возможности или такого желания. В конце концов для претворения в жизнь требований законодательства в провинцию Гуандун был направлен чиновник-патриот Линь Цзэсюй (1785–1850 гг.), который приобрел известность после конфискации и сжигания 20 283 сундуков, полных английского опиума.

Илл. 35. «Чжан Цзолинь и Чжан Сюэлян». Источник: [Kakegawa 1942a: 42]. Первоначальный производитель: Опиумная монополия Маньчжоу-го, компания прекратила свое существование

Вскоре после этого инцидента была развязана Первая опиумная война (1839–1842 гг.) [Ibid.: 37][237]. Вооруженные силы Империи Цин были сокрушены англичанами. Посрамленный Китай был принужден к подписанию первого неравного соглашения – Нанкинского договора. В данной главе содержатся доказательства тому, что этот документ непоправимо подорвал Цин, еще более облегчив импорт наркотиков из Англии. К началу XX в. империалистическая агрессия со стороны Англии превратила Китай в чудовищный опиумный притон [Ibid.: 41]. После краха Цин милитаристы направили доходы от наркоторговли на закупку европейских вооружений, которые затем использовались одними китайцами против других китайцев. Китай оказался в еще более уязвимом положении. Представление исторических реалий под таким углом позволяет сделать вывод, что именно бесконечные междоусобицы между милитаристами и предполагаемое широкое распространение потребления опиума вынудили преисполненных духа «справедливости» японцев вмешаться и во имя страждущих китайцев создать Маньчжоу-го. Иллюстрация 36 представляет солдата, встающего на защиту территорий как Японии, так и Маньчжоу-го[238].

Илл. 36. «Япония на страже Азии». Источник: [Kakegawa 1942a: 44]. Первоначальный производитель: Опиумная монополия Маньчжоу-го, компания прекратила свое существование

«Основанием для учреждения государства» Маньчжоу-го преследуется достижение одновременно двух целей: пресечение насилия и отказ от рекреационного потребления наркотиков [Ibid.: 45]. 30 ноября 1932 г. был принят закон «Об опиуме». Посредством создания нового государственного формирования и введения ряда нормативно-правовых актов для урегулирования ситуации с опиумом Япония начала решительно избавлять китайцев от отвратительного статуса аборигенов в «колонии белого человека» [Ibid.: 44]. 7 декабря 1941 г. вооруженные силы Японии нанесли сокрушительный удар по войскам американских империалистов в Перл-Харбор. Япония продолжила разрывать Британскую империю на куски, высвободив из-под ее влияния Гонконг и Сингапур. Ответственность за деградацию Китая и его превращение в наркозависимое и милитаристское государство возлагается на Англию и отчасти на США. Япония же превозносится за освобождение Азии от западных колонизаторов и интоксикантов. Подобный популистский подход к истории был призван вызывать у читателей патриотический подъем, но, скорее всего, не мог достичь своей цели в силу отсутствия каких бы то ни было свидетельств участия в наркоторговле китайцев, японцев и корейцев – для подавляющего большинства читателей это был очевидный факт. Утаивание информации преуменьшает значимость разумной аргументации по поводу того, как несправедливо обходились с Китаем западные державы. Кроме того, несмотря на то что Китай оказался затронут империалистической агрессией, назвать страну «колонией белого человека» было невозможно даже в условиях, когда белые люди играли ведущую роль в торговле опиумом, параллельно легко нарушая местные законы и обычаи под защитой принципа экстерриториальности и «дипломатии канонерок». Оба исторических экскурса «Занимательных бесед» направлены на создание аргументов для интерпретации последовавших за этим событий, однако эти попытки подрываются крайне субъективным подходом авторов. Сборник был опубликован в 1942 г. – в первый год Священной войны, когда политически благоразумным было не искать внутренних недругов Маньчжоу-го, а подчеркивать злостную сущность внешних врагов Японской империи (в особенности Великобритании и США). При этом важно подчеркнуть, что сюжеты, представленные в рассматриваемом издании, были ничуть не более пристрастными, чем популярные исторические очерки, которыми власти США и Великобритании стремились объяснить причины Второй мировой войны[239].

В «Обители занимательных бесед» многократно подчёркивается, что принятый 30 ноября 1932 г. закон «Об опиуме» выступал ключевым фактором легитимизации Маньчжоу-го. Этот акт осудил «вошедшее в ежедневную привычку» рекреационное потребление опиума, которое ослабляло население региона, истощало экономику и унижало нацию в глазах международного сообщества [Kakegawa 1942d: 22]. Закон «Об опиуме» был направлен на то, чтобы построить в результате поступательного искоренения наркомании новые идеальные государство и общество и защитить здоровье наркозависимых посредством контроля продаж интоксикантов при наличии у наркоманов регистрации и их готовности вступить на путь постепенной реабилитации. Серьезность, с которой Маньчжоу-го подходило к контролю за наркотиками, показывает иллюстрация 37: рука властей крепко удерживает опиумного курильщика [Kakegawa 1942g: 7]. В 1937 г. – по прошествии пяти лет после введения закона «Об опиуме» – был представлен закон «О Совете по общим вопросам Маньчжоу-го»,