иллюстрацию 30) [Datong bao 1941a: 4]. Женщина держит высоко над головой плакат «Отказывайтесь от опиума и морфина». Она возвышается над крошечными безликими фигурками, которые тянут к ней руки. На тексте справа от изображения читается: «Опиумные притоны заведут вас в преисподнюю. Институты здоровой жизни выведут вас в землю обетованную». Под «землей обетованной» здесь подразумевалось собственно Маньчжоу-го. Институты здоровой жизни, таким образом, символизировали благие намерения государственного образования и были призваны выполнять основную цель, обозначенную чиновниками. В фигуре женщины сливаются воедино и созидательное начало программ реабилитации, и идеал «добродетельной жены, доброй матери», посредством которого предписывали приобщаться к современности женщинам региона консервативные силы [Smith 2004: 295–325]. Изображенная на объявлении женщина выглядит одухотворенной, и лицезреющие ее наркоманы, по всей видимости, встречают ее с радостью. Однако дело излечения всех наркоманов превышало возможности даже спонсируемых государством учреждений. Вне зависимости от всех устремлений властей, вплоть до конца Маньчжоу-го принципиальное значение продолжали иметь и частные клиники.

Илл. 30. «Институты здоровой жизни выведут вас в землю обетованную». Источник: [Kangsheng 1941: 4]. Первоначальный производитель: Опиумная монополия Маньчжоу-го, компания прекратила свое существование.

Возможно, самое впечатляющее описание Институтов здоровой жизни в статье «Обетованный Институт здоровой жизни» оставил журналист Сюй Бочунь. Он описывает Институт здоровой жизни в Фэнтяне. Заведение было создано в окрестностях цинских «Северных захоронений» – Бэйлин и находилось примерно в 16 километрах к западу от города, в живописном районе, который считался одним из самых идиллических в округе [Xu 1941: 8]. Сообщается, что официальные власти потратили около 40–50 тысяч юаней на обустройство комплекса, который включал в себя дворик, окруженный несколькими зданиями с фасадами светлых тонов. Первый директор института Сян Найси был врачом и активным сторонником антиопиумных реформ. В этой главе мы уже встречали цитаты из его работ. Именно Сян контролировал ход строительства и готовил первые доступные для публики курсы лечения. Его преемник Цуру Кунитакэ из Японии был специалистом по зависимостям. Сюй Бочунь подробно расписывает, как приятно было находиться в институте, где чистота царила повсюду, в том числе среди постельных принадлежностей и в одежде пациентов, которые проводили свое время в беседах, за играми в шахматы и чтением журналов и газет на открытом воздухе. Сюй полагал, что заведение больше походило на загородный клуб, а не на место лечения наркоманов. При этом автор отмечает, что институт в Бэйлин заметно выделялся на фоне остальных заведений, которые он имел возможность посетить, столкнувшись с суровым персоналом и обветшалыми помещениями. Сюй поддерживал закон «Об опиуме» Маньчжоу-го. Автор указывает, что первые редакции документа были написаны в духе морализаторства и правосудия, однако к началу 1940-х гг. этот нормативно-правовой акт оказался в большей мере посвящен вопросам обеспечения будущего и экономического процветания Маньчжоу-го за счет большего акцента на эффективности и положительной репутации Институтов здоровой жизни. Сюй прислушивался к мнению критиков этих учреждений, однако воспринимал их заявления как оправдание деструктивного и суицидального поведения самих комментаторов, которые как будто пытались подвергнуть осмеянию людей, готовых ежедневно прилагать усилия по борьбе с зависимостью. Впрочем, множественные похвалы Сюя в адрес Института здоровой жизни в Фэнтяне, скорее всего, воспринимались многими из его читателей либо как неприкрытая лесть, либо как наивные разглагольствования, которые недостаточно раскрывали суть лечения зависимости, но лишь явно свидетельствовали о недостатке качественных профильных заведений и плачевном состоянии многих существовавших учреждений.

Вероятно, в протоколах уже упоминавшегося Торжественного форума содержатся наиболее правдивые описания опыта пребывания в Институтах здоровой жизни семи пациентов. Истории этих людей были представлены в серии из восьми статей, опубликованных на страницах «Шэнцзин шибао» [Shengjing shibao 1940i: 4]. Син Цаньлюй отмечает, что болезненные ощущения продолжались целую неделю, но эту ломку стоило выдержать, поскольку излечение было полным[222]. Чжан Линьгэ указывает, что к пациентам относились со вниманием и без дискриминации вне зависимости от того, находились ли они в заведениях по собственному желанию или принудительно. Чэнь Юйсинь подтверждает это и добавляет, что курс лечения был недолгим, хотя лично она и пребывала в институте два месяца. По ее словам, в подходе к пациентам различных национальностей и происхождения было только одно различие: еда. Белый рис подавался только японцам[223]. Чэнь описывает три стадии пройденной ей программы [Shengjing shibao 1940h: 6]. В первую неделю она испытывала от воздержания наиболее острую физическую боль. Однако к десятому дню эти ощущения в основном исчезли. Второй этап был посвящен психологическому исцелению. Тело пациентки очистилось от опиума, однако ей все еще предстояло справиться с духовными проблемами. Третий этап заключался в завершении госпитализации и уходе из больницы, что обычно происходило через 20 дней, а не через 50 дней, как заявляли чиновники. По мнению Чэнь, искушения вновь начать курить могли возникать и после завершения лечения, но физиологическая потребность в потреблении наркотика пропадала, и эмоционально человек был на подъеме, ощущая прилив энергии, здоровый аппетит и интерес к сексу [Ibid.]. Схожие впечатления отмечает и Цзинь Чэнжун. В течение всего процесса отказа от опиума у него не было даже помыслов о еде или любовных утехах. Боли как таковой пациент не ощутил, однако он испытывал ощущение онемения, в его голове крутилась навязчивая идея: как раздобыть морфин [Shengjing shibao 1940f: 4]. Все эти свидетельства указывают на то, что пациенты претерпевали определенные физические и психологические сложности, находясь, однако, под присмотром профессионалов и в относительно комфортных условиях.

Менее лестная оценка реабилитационных заведений представлена в откровенной статье, опубликованной в академическом издании «Восточный медицинский журнал», ориентированном на образованных читателей, в основном – практикующих врачей и медработников. Специализирующийся на лечении наркозависимости терапевт Сян Найси приводит дословные по общему мнению цитаты из интервью с четырьмя японками (указываются лишь фамилии женщин), которые предприняли попытку избавиться от морфийной зависимости [Xiang 1937a]. Все опрошенные по прибытии в больницы или клиники столкнулись с болезненными курсами лечения и невниманием или злоупотреблениями со стороны персонала. Госпожа Ото рассказывает о том, что в течение первого месяца ее восьмимесячного пребывания в больнице ей кололи различные опиаты. Врачи постоянно меняли концентрацию морфина, возможно для того, чтобы отслеживать процесс вывода наркотиков из организма пациентки [Ibid.: 499–500]. Во время лечения Ото и еще одна пациентка начали курить и делать себе героиновые инъекции, которые им покупали и тайно приносили сотрудники заведения. Пациенты употребляли наркотик на протяжении семи месяцев вплоть до выписки из больницы, несмотря на то что об их действиях было известно медперсоналу. Госпожа Накаяма также рассказывает о тайном потреблении героина в процессе получения