Шрифт:
Закладка:
— Захар Ильич, вы как себя чувствуете?
— Дааа…, в порядке, совсем не устал и, конечно, помогу…
— Тогда вы с Мариной в полицию или к Еременко, а мы найдем «отшельников»…
— А что к ним ехать, вон они — легки на помин… — Все посмотрели на свет в окне, затем сквозь стекла: только припарковались на обочине дороги у церкви две машины — одна УАЗ «Патриот», на которой ездил главный сыщик — Андрей Михайлов; вторая, только привезшая путешественников и снова вернувшаяся с Еременко. По дорожке к домику уже направлялись подполковник и глава администрации.
— ЗдорОво, исследователи! Чего наисследовали?
— Да одни чудеса, но они разумному анализу не поддаются…
— А Никодима с его песиком, где забыли?…
— Ушел он…, с песиком — Ангел это его был…
— Куда ушел?
— В мир иной…
— А где же трупп?… — Андрей Юрьевич, многое воспринимал, через свои должностные обязанности, прекрасно понимая, как любой нормальный человек, что, если есть констатация смерти, значит, должен быть и труп, как минимум, чтобы определить причину таковой.
— В бору остался…
— Надеюсь место запомнили…
— Место… — Захар Ильич, чуть не поперхнулся сухарем. Он очень сам изменился за последние два дня, тем более после недавней историей с известным, по недавно истории, депутатом государственной думы, Буслаевым, участником которой был непосредственно:
— А вы сами-то Андрей Юрьевич, бывали в этом месте, где нет мест…
— Не успел, как-то… Что за чушь — есть место, нет места?! Если есть земля, значит есть и точные координаты — это же понятно… А вы, Захар Ильич, что имели виду, говоря: «В этом месте, где нет мест».
— Да, честно говоря и сам не понимаю… Там видите ли феномен, какой-то природный, толи из-за титанического разлома под нами и морем нюансов, толи здесь этот…, настоящий «Бермудский треугольник», толи действительно мир вещественный и духовный здесь сходятся безо всякого посредничества, только зло там поглощается, а добро в каждом туда зашедшем с открытой душой укрепляется и увеличивается…
— Что-то вы мне голову чепухой забиваете… Нет, ну, конечно, у нас здесь местаааа еще те…, там былины, легенды, «хранители», тайны — сам в детстве слышал… Даже вот исторический факт — дивизия СС, здесь, возможно даже в этом бору, почти поголовно истреблена была — от двадцати тысяч сто пятьдесят человек осталось! Но что-то все в бабушкиных рассказах так и осталось…
— Ну тогда… Тогда попробуйте сами этот бор найти, и реку, хотя бы на карте, которая по нему проходит… Только поесть возьмите и теплое, что-нибудь…, а то не равен час, через месяц только выйдете… — Михайлов, покачав головой, махнул рукой, отвернулся от странного академика, и как раз столкнулся со здоровым и высоченным отцом Олегом. От неожиданности встречи такой гигантской махины и потешно возившегося и пыхтящего медвежонка у него в руках, отпрыгнул назад, чуть не сбив Марину:
— Да что б тебя!
— Извини, Марин… Ты кто? В смысле — что-то я вас не помню, и что это в руках… Е мое, медведь!
— Медвежонок — «Лука»…
— Да что у вас тут, «места без мест», медведи, «Лука», богатыриии… нннеизвестные?!
— Андрей Юрьевич, я протоиерей Олег, только сегодня приехал, мы с вами уже виделись…, а «Лука» — ну теперь уже почти родственник, так скажем…
— Отец Олег?! Ну ведь вас все плохо, вроде бы, было со здоровьем?!
— Ну так в бор попадете…
— Да что вы меня все бором, еще «песчаным колодцем» испугайте… Кстати, следы этих негодяев не заметили?
— Были, причем одновременно… Мы же в деревне брошенной совсем рядом были, когда «тушенку» брали.
— Значит в этой стороне мерзавцы! Да! Вот, хорошо, что напомнили… Провели анализ в Новгороде — человечина, мать ее!
— Господи помилуй! — Отец Олег по привычке перекрестился, Михайлов осекся:
— А что я сказал?
— Да Бог с ним… — Марина, обошла стол и с интересом обратилась к Андрею:
— А акта экспертизы нет — любопытно было бы взглянуть?
— Да ты все правильно сказала…, прямо слово в слово — вот, что значит профессионал. Жаль у нас нет таких возможностей… — Еременко, все время сидевший во главе стола, отхлебывая из предложенной кружки целебный травяной сбор, наблюдая за сценками, сменяющими одна другую, заметил:
— Ну вы даете!
— А что?
— Да вам, что о чудесном и невероятном, что о каннибализме, что о медведях — все едино, как будто о спичках… Батюшка, как так, вы ж совсем плох были…
— Ну вот попил водицы, которой Никодим, Царствие ему Небесное, указал и вот…, правда пред тем такую страшную покаянную баню прошел, что и не думал прощенным то быть! Я вот чего хотел… эээ…, не знаю…, не запомнил, как вас…
— А Владимир — для друзей какой официоз…
— Слава Богу за все… Хотел просил у вас разрешения остаться…, так сказать навсегда, вы как власть… — без этого то никак…
— Отчего ж… Только у нас все приходы заняты, да я насколько знаю, вам самим то нельзя, вас же присылают…
— О! Об этом не переживайте, мне приход не нужен… Я вон в лесу, как Никодим с «Михеем» — так и мы с «Лукой», благословение на затвор уже есть, я брал…, думая в монастыре упокоиться, а здесь такое дело — Господь сподобил дальше жить!..
— А на что ж вы существовать то будете? Да и хата, какая-никакая нужна…
— Не имейте волнений, все уже продумано — «отшельником» буду, а келейку найти просто…
— Ну раз так…, ну если благословение…, ну вот… Андрей Юрич, ты как?
— А я что — я ж не поп! Это не моя епархия, раз так нужно, то пусть будет затвор… Это…, только вот по поводу «Луки», тьфу ты! медведя… — это нужно с егерем…
— Конечно, не переживайте — это в первую очередь. Вот, что пока не забыл, мы как раз об этом и говорили… Мы с Никодимом слышали, как эти два…, ну… беглых человека, которых все ищут, говорили.
— Как?! Где они? Что значит слышали? Слышали и ничего не предприняли?
— Бор этот — такое место… Мы, как бы в одном месте были, но друг друга не видели…
— Батюшка, вы никак употребили?!
— Я?! Нет, отрицать, конечно, не буду, случается усугубишь парууу… стаканчиков, но только так, чтобы я
