тратить время на поиски игры в игре, если все всё уже знают.

До меня вновь доносятся приглушенные обсуждения.

– Нам выйти? – спрашиваю я.

– Внизу карты стоит дом кузнеца. Принесите ему золотой боевой молот, пройдите через стену и попадете в тайную комнату, – говорит Дарла. Дженни с Хью рассерженно выдыхают и гневно смотрят на Дарлу.

– Что? – спрашивает та. Дженни с Хью качают головами.

Истон слабо, озадаченно улыбается.

– Ничего, – говорит она. – Все мы здесь единомышленники, которые преследуют одну цель – знания. Раз мы можем помочь друг другу в таких мелочах, – тут Истон переводит взгляд на меня, – что же в этом плохого?

– Кстати, символы как раз на стене и написаны. – Дарла уменьшает масштаб изображения, и да, действительно, фон оказывается стеной тайной комнаты.

– Круто, – говорю я.

– Есть идеи? – спрашивает Истон.

– Ни одной, – отвечаю я. – А у вас теории есть?

– Ага, парочка есть, – отвечает Дарла.

– Но делиться мы ими не будем, – говорит Полковник, своим тоном явно намекая Дарле помолчать.

Альберто согласно кивает. Видимо, тоже считает, что нам хватит того, чем они уже поделились.

Может, Шелест – кто-то из них?

Я кошусь на Хлою, и та кивает. Да, время пришло.

– Мы ищем одного игрока, Шелеста. Вы ничего про него не знаете?

И тут же мы с Хлоей вглядываемся в лица собравшихся. Ждем хоть какой-то реакции.

Но ее нет.

Разумеется, о Шелесте они слышали, но – по их словам – знают о нем не больше нашего.

Мы сидим с ними еще часа полтора, обмениваясь игровым опытом. Рассказываем про загадки, с которыми сталкивались, обсуждаем Игровой манифест Прескотт. Я даже включаю запись с наших неофициальных встреч в зале у Фокусника, но они ее уже слышали.

Потом Дарла провожает нас до дверей, попутно взяв обещание связаться с ней, если мы вдруг найдем в «Зомпокалипсисе» какую-либо связь с «Кроликами».

– Для людей, которые стараются избегать игру, вы уж больно ею интересуетесь, – замечаю я.

– Бывает полезно поговорить о ней в кругу проверенных людей, – отвечает Дарла. – По сути, это как метадон для героиновых наркоманов. Меньшее зло. Игра здорово нас всех подкосила.

– Понимаю, – киваю я.

– И вообще, – говорит она, переходя на шепот, – нужно же как-то следить, что игра нас… не преследует.

– В смысле? – спрашиваю я, но тут раздается голос Истон – она зовет Дарлу к себе.

– Прости, – говорит та. – Пора бежать.

Хлое нужно в зал игровых автоматов, поэтому она подвозит меня до дома и говорит, что заедет утром, а пока скачает «Зомпокалипсис», если на работе выдастся время.

Я ставлю на плиту воду для макарон и иду резать чеснок. Дожидаясь, пока закипит вода, я вспоминаю встречу с Истон Парут и ее компаньонами. Неужели они действительно вышли из игры? Я в этом сомневаюсь. Мысль о том, что мы могли познакомиться с легендарным Шелестом, приводит в восторг, но мы так и не выяснили его личность – и не знаем, был ли он там вообще.

Обсудить игру с единомышленниками было приятно и даже немного воодушевило меня, но продвинуться в игре не помогло.

Пообедав спагетти алио-олио (с тигровыми креветками и бокалом калифорнийского зинфанделя), я решаю заняться непонятными символами, которые Дарла с товарищами обнаружили в «Зомпокалипсисе».

Включив консоль, я скачиваю игру и быстро нахожу скрытую комнату, следуя указаниям Дарлы.

За их изучением проходит несколько бесплодных часов, но в итоге я бросаю это занятие и иду в комнату, где падаю на кровать лицом вниз.

А минуту спустя уже проваливаюсь в сон без сновидений.

Просыпаюсь я в абсолютной темноте.

Присев, я ищу телефон, чтобы узнать время, но его нигде нет. Видимо, остался в гостиной.

И тут меня охватывает какое-то странное чувство.

Я понимаю, что сижу в собственной спальне, – но что-то не дает мне покоя.

Из окна льется тусклый свет, выхватывающий из тьмы знакомые силуэты: старое кожаное кресло, найденное на улице в первые дни после переезда, высовывающаяся из шкафа корзина для белья, забитая до отказа. Под жалюзи серебрится полоска лунного света, потому что они слишком короткие и не закрывают окно до конца. Да, это точно моя спальня. Но что-то с ней не так. Может, снова проблема в воздухе?

Сон постепенно оставляет меня, и чувства становятся острее и четче. Тогда я понимаю: дело не в воздухе.

Нет, тут что-то совершенно другое – я чувствую это всем телом. И, как бы странно это ни звучало, мне совершенно не хочется включать свет.

Потому что меня охватывают страх и восторг одновременно, и это чувство я не могу упустить.

…С самого детства меня преследует любовь (читай: одержимость) ко всему, что выходит за рамки человеческого понимания. И речь не только о сверхъестественных явлениях наподобие призраков, экстрасенсорики и НЛО, но и о религии, астрологии, мифологии. Я до сих пор помню свои эксперименты с досками Уиджа, спиритическими сеансами и призывами Кровавой Мэри у зеркала, но ничего паранормального со мной так и не произошло.

Как же мне хотелось встретить настоящего призрака. Убедиться, что они действительно сущест- вуют.

Но с возрастом стало понятно, что призраков и экстрасенсов на самом деле нет, и моя одержимость тайнами и загадками реальной жизни постепенно начала угасать.

Но полностью она не исчезла. В ночь аварии с Энни и Эмили что-то произошло.

Мы будто бы оказались в другом мире.

Точно такое же чувство охватывает меня и сейчас – и я, выбравшись из постели, шагаю в кромешную тьму коридора.

В гостиной глаза постепенно привыкают к темноте. Прохладный мягкий свет, проникающий через большое окно, окутывает комнату тусклым свечением. Все стоит на своих местах.

Но даже посреди собственной гостиной я чувствую, что что-то не так.

Со своего места я не вижу часы, но догадываюсь, сколько сейчас времени. 4:44 утра.

Подойдя к окну, я обвожу взглядом улицу. Мимо проходит молодая пара. Они спорят о чем-то бесконечно важном для него, но бессмысленном для нее.

По нервному трепету, стоящему в животе, я чувствую, что не усну – по крайней мере, в ближайшее время. Значит, можно пойти ставить кофе и больше уже не ложиться.

Дожидаясь, пока закипит вода, я смотрю на медленно просыпающийся город. Ссорящаяся парочка ушла – вместо них на дороги выползли первые стайки машин и пешеходов, направляющихся прямиком в другой мир. Мир работы. Мир офисов.

Меня до сих пор не отпускает ощущение, что все вокруг не такое, как раньше, но приглушенный шорох автомобилей и гул включившегося компрессора холодильника постепенно возвращают в реальность. Может, у меня обезвоживание – или что-то неудачно разбудило меня во время фазы