Шрифт:
Закладка:
* * *
Несмотря на убеждение, что изменение гендерной роли после первых месяцев жизни наносило психологический вред, Мани был одним из первых сторонников операции по подтверждению гендера. Услышав о переходе Йоргенсен, он убедил свой институт начать предлагать аналогичную процедуру. В 1966 году Хопкинс незаметно стал первой американской больницей, открывшей свои двери для желающих изменить пол[584]. Как только об этом стало известно, нахлынула огромная волна желающих. «За две недели мы получили около 3000 писем от пациентов-транссексуалов со всей Америки»[585], – сказал в 2016 году заведующий отделением пластической хирургии Хопкинса доктор Милтон Эдгертон. Письма «были длиной от восьми до десяти страниц; люди молили об операции».
Хопкинс стал примером для всей страны. К 1970-м было уже двадцать университетских клиник, где предлагали подобные операции, в университетских городках от Стэнфорда до Северо-Запада и Университета Миннесоты. В течение первых двух лет работы клиники Хопкинса за операциями, многие из которых проводились под руководством Бенджамина, обратились не менее 2000 человек. Клиника приняла 24 пациента. К 1972 году из 500 американцев, перенесших операцию по подтверждению гендера в США, только 32 прошли процедуру в больнице Хопкинса[586]. Пациентам приходилось проходить сложную подготовку, включая психологическое тестирование, собеседование с родственниками, тесты на IQ и медицинские осмотры. Затем они должны были пройти гормональную терапию и жить в выбранном ими поле не менее полугода, и только потом назначалась операция, которая стоила 1500 долларов (сегодня это около 10 000 долларов).
Как оказалось, врачи Хопкинса предпочитали очень специфический тип пациентов: тех, которые уже были гиперженственны и без особых усилий «перешли» бы в новую гендерную роль. Даже Бенджамин говорил, как он хотел бы быть уверен, что «в результате появится довольно удачная “женщина”». (Как он однажды написал, женщину делает женщиной то, что она «способна функционировать как женщина, то есть иметь супружеские половые отношения».) Именно такого результата они ждали от интерсексуальных пациентов: окончательным признаком успеха было то, что пациент впоследствии растворялся в обществе. Доктор Джон Хупс, пластический хирург и председатель совета директоров клиники, хвастался, что из десяти пациентов, которых он «обратил», трое уже состоят в браке и еще трое помолвлены[587].
Джонс Хопкинс никогда не хотел «открывать шлюзы» для операций. На самом деле первоначальная цель клиники состояла в эксперименте. «Эта программа, включая операцию, носит исследовательский характер, – сказал Хупс в интервью New York Times в 1966 году. – Самым важным результатом наших усилий будет точное определение того, что представляет собой транссексуал и что заставляет его оставаться таковым». В некотором смысле клиники вроде Университета Джонса Хопкинса больше занимались утверждением существующего гендерного уклада, а не ставили его под сомнение. «Транссексуалы – это угроза, и ее необходимо сдерживать, – говорит Сьюзен Страйкер, автор книги «История трансгендеров»[588]. – Можно полностью разобрать по полочкам, кто мужчина, а кто женщина, если потом поместить их обратно в столбец A или столбец B».
Этот консервативный тон не ускользнул от внимания пациентов. В 1970-х, в подростковом возрасте, прочитав о клинике, занимающейся гендерной идентичностью, в Time и Newsweek, Дана Бейер пришла в Хопкинс, чтобы рассмотреть операцию. Но после первой же консультации она побледнела. «Все было настолько сосредоточено на принадлежности к определенному полу, это совсем не соответствовало моим ощущениям, и уж точно я не ради этого ехала в Хопкинс и задумывалась о переходе[589]. Я просто встала и ушла, я не хотела иметь с этим ничего общего, – сказала Бейер (сегодня она член правления Gender Rights Maryland) в интервью 2014 года для Johns Hopkins News-Letter. – Никто не сказал этого прямо, но они явно подразумевали, что вся цель процедуры в том, чтобы у вас была вагина и туда мог проникать пенис».
Вместо этого спустя десятилетия, в 2003 году, Бейер обратилась к частному врачу в Колорадо.
* * *
Доктор Стэнли Байбер пятнадцать лет работал хирургом в маленьком городке, когда к нему обратились с просьбой, перевернувшей всю его жизнь и круто изменившей его практику. Это произошло в 1969 году. К нему на прием пришла знакомая, социальный работник, которая часто приводила к нему маленьких детей, рожденных с заячьей губой. Много лет она молча восхищалась его ловкостью в обращении со скальпелем. Теперь она явилась с собственной просьбой: может ли он сделать ей операцию?
– Ну конечно, – ответил Байбер. – Какая операция вам нужна?
– Я транссексуал, – ответила социальный работник.
У Байбера отвисла челюсть.
– В смысле? – спросил он.
Он никогда не слышал этого термина. Социальный работник объяснила, что родилась биологически мужчиной, но жила как женщина и принимала эстроген под наблюдением доктора Гарри Бенджамина. Она хотела, чтобы Байбер завершил ее трансформацию, превратив пенис и мошонку во влагалище и вульву.
Будучи врачом общей практики и единственным хирургом в городке с десятитысячным населением, 46-летний Байбер большую часть времени принимал роды, удалял желчные пузыри и аппендиксы. Он понятия не имел, как делать такую операцию. Но согласился. «В те дни я был не очень скромным», – вспоминал он.
Тринидад в штате Колорадо – один из последних истинно приграничных городков Америки. Он уютно примостился в длинных тенях восточных предгорий Скалистых гор в трех часах езды к югу от Денвера и всего в нескольких километрах к северу от границы со штатом Нью-Мексико. На высокой вершине сияет надпись «Тринидад» в стиле старой голливудской вывески. Когда-то этот городок был ключевой торговой станцией на Тропе Санта-Фе, привлекавшей золотодобытчиков, миссионеров и других поселенцев, стремившихся на Запад. В 1800-х в нем бурно развивалась угледобыча. Когда шахты закрылись, экономика иссякла, население сократилось. Но и в упадке Тринидад был городом первопроходцев, новаторов и активных людей. И хотя Байбер тогда этого не знал, ему тоже предстояло стать таковым.
Тринидад находился далеко от крупных клиник, проводящих операции по подтверждению гендера. Чтобы понять, что повлечет за собой эта операция, Байбер позвонил Бенджамину в Нью-Йорк, и тот направил его к хирургам из Университета Джонса Хопкинса. Хупс, глава клиники, прислал ему нарисованные от руки наброски и схемы, где подробно описывалось, как превратить мужские гениталии в женские. На рисунках, выполненных тушью и пером, показана операция, похожая на ту, которую перенесла Кристин Йоргенсен в 1952 году. Она называлась «методом лоскута мошонки и полового члена»[590] и заключалась в удалении мошонки и использовании кожи полового члена для создания лоскута, который будет выстилать влагалище. Техника, по воспоминаниям Байбера, была простой, даже грубой. Но он смог воспользоваться схемой в качестве ориентира.
Итак, в крошечной больнице Маунт-Сан-Рафаэль на сорок коек, когда-то под управлением католических монахинь, Байбер провел свою первую операцию по подтверждению гендера. «Это был
