язвительно подумал опять Тесей и вслух с едкой насмешкой сказал:

— Не случится, а, если случится — будешь жить, как 17 лет жил до моего появленья в Афинах. Ведь ты — царь, а не какой-то пастух иль охотник. И потом, может, Медея с наследником Медом вернется, ведь до моего появленья в Афинах, вы с ней, говорят, жили счастливо…

В водянистых глазах царя появились и застыли две крупных слезинки, и он, как бы с трудом проглотив ком в горле, сказал не своим слабым старческим голосом:

— Сынок. Нельзя быть с отцом жестоким таким.

Тесей поморщился недовольный собой. Он быстро подошёл к отцу и обнял его на прощание, но сделал это так быстро, что тот не успел, как ему хотелось, с чадолюбивым чувством обняться. Юноша не хотел затягивать прощание и быстро выбежал из дворца, благо меч и палица, да еще нож на икре под коленом были всегда при нем.

102. Тесей у Гекалы

Когда Тесей оказался на Марафонской равнине, Краса небес, податель света благостный, уж все небесное пространство объехал в квадриге огненной и омыл под зардевшимися океанскими струями своих пылающих коней, дневной ездой измученных.

Тесей, торопясь, не взял ни подстилки, ни теплой одежды, он был в одной короткой тунике без рукавов, на плечах загнутой вдвое и накинутым сверху куском льняной ткани. Опасаясь ночной прохлады, он вознамерился было насобирать сухих палок, чтобы развести костер, но приметил невдалеке огонек.

Подойдя ближе, юноша увидел несколько небогатых домов, а ближе всего — бедную хижину из потемневших от времени растрескавшихся бревен, в которой была покосившаяся дверь и одно — единственное оконце, свет из которого ему дорогу сюда указал. Двор вокруг хижины простирался и был защищен частоколом забора из веток кустов и тонких жердинок. Еще не стемнело, и Тесей увидел, что двор чисто ухожен, растут яблони, оливы и груши, земля меж ними выровнена, трава скошена.

Тесей решил не стучать палкой в ветхий забор и крикнул, есть ли хозяева в доме. Дверь тут же открылась и на перекошенном низком крылечке возникла благостного вида старушка. Она неожиданно резво подбежала к калитке и, открыв засов, приятным голосом пригласила Тесея:

— Возрадуйся путник! Юноша, милый, следуй за мною, под кров мой. Хоть мой дом не богатый, но все ж лучше в нем ночь провести, чем в продуваемом поле темном, сыром и прохладном.

Светло и радостно стало у Тесея на сердце от того, что незнакомый человек, без всякой корысти радушно так его принимает, и ласково он промолвил:

— Пусть Зевс и другие бессмертные боги, хозяйка гостеприимная, дадут тебе все, что ты только желаешь, но больше всего здоровья и долгих лет за то, что ты к незнакомцам такая благожелательная.

Старушка оказалась словоохотливой: пока закрывала калитку и шли по двору она узнала, как Тесея зовут и зачем он оказался на Марафонской равнине, и сама не забыла представиться, сказав, что она Гекала, а маленькой родители ее называли Гекаленой.

В доме старушка быстро придвинула Тесею отполированную временем скамейку, предлагая гостю отдохнуть с дороги, пока она ужин сготовит. Гекала быстро развела угли, под серым тлевшие пеплом и поставила подогревать тушеные овощи, в которые бросила ножку копченой куры, которую много дней берегла, подвешенной к низкому потолку. Пока подогревалось горячее блюдо старушка дала гостю теплую воду, чтобы в ней его утомленные ноги с дороги могли отдохнуть. Растрескавшуюся, но чистую крышку небольшого стола хозяйка вытерла пахучею мятой и положила из корзины несколько яблок, груш и олив.

Все время, пока готовилось кушанье и потом, когда Тесей ел с большим аппетитом, Гекала говорила с ним ласково, называла его уменьшительным именем, какого он и не знал. Когда же юноша съел почти все, оставив лишь грушу и маслины, старушка ему сказала:

— Я твёрдо уверена, что ты, несмотря на свою молодость, выйдешь победителем из битвы с этим страшным быком, но все же, как ты уйдешь, я буду молиться Зевсу, чтобы он тебе легкую победу послал.

103. Прощание с Гекалой

Ночью Тесей спал очень плохо — он все время пытался представить завтрашний поединок с быком:

— Найти его будет не трудно, и он будет все время на меня нападать, а я буду отпрыгивать и мечом его поражать, пока не убью. Если богиня случая Тюхе будет вполне справедлива, то я пред быком не паду, заклейменный позором. Но не зря говорят, что судьбу часто подменяет игралище случая, и я могу оступиться или споткнуться в самый неподходящий момент…и потом, как — то не хочется его убивать, вот бы и мне, как Гераклу, суметь его без меча обуздать, но для этого силы моей, боюсь, будет мало… все же надо утром у Гекалы веревку на всякий случай спросить…

Как только Тесей начинал засыпать, его будили две вороны, рассевшиеся на яблоне под окном, которые время от времени громко и серьезно каркали, как будто что-то важное по — своему говорили. Разговор птиц затянулся, и юноша заснул лишь под самое утро, когда птицы замолкли — то ли улетели, то ли тоже заснули.

Только розоперстая Эос начали лить сладостный свет для людей земнородных и для бессмертных богов, обитающих в небе широком, как рано вставшая Гекала торжественно сказала:

— Я даю обет, если он невредимым останется, то я в жертву богам принесу своего петуха, и пусть кура, моя единственная подруга, тоже, как я, без супруга останется. Все равно недолго нам осталось с ней жить.

Тесей проснулся и очень быстро собрался в поход против быка. Он отказался даже от яблок и груш, которые предлагала Гекала, решив, что с пустым желудком намного удобней и безопасней сражаться. Не забыв взять у старушки нашедшуюся в ее скудном хозяйстве веревку, Тесей пожелал Гекале здоровья и решительно вышел из дома.

Отойдя на несколько шагов, юноша вдруг почувствовал острое желание обернуться и увидел, что старушка, застыла как изваяние на крыльце. Сирой Гекала стояла, оцепенев от страха за случайно встреченного чужеземца. Распущенных волос ей ветер не трепал, не было ни кровинки в помертвевших щеках; на лице ее скорбном недвижно слезы застыли в потухших очах; ничего в ней не осталось живого. Герой бросился к Гекале и обнял ее, как самого родного на земле человека. Пока они так стояли, прощаясь, Тесей впервые за несколько дней начисто забыл о быке, и вспомнил, лишь, когда Гекала с просветлёнными глазами его слегка к выходу подтолкнула, тихо промолвив:

— Иди, сынок, тебя