На обратном пути, после того как Тесей проведет через весь город на веревке стреноженного Марафонского быка, а затем принесет его в жертву Аполлону-Дельфинию, он вновь зайдет в Гекале, но, увы, не застанет ее в живых. Опечаленный ее кончиной Тесей впервые за последние десять лет заплачет. Он сам выроет могилку и похоронит маленькое высохшее тело Гекалы, а жертвоприношение Зевсу, обещанное ею за его спасение, совершит тоже сам, принеся в жертву ее петуха и куру, чтоб без любимой хозяйки они не страдали. А еще через несколько лет по приказу царствовавшего Тесея будет установлен праздник Гекалесий, отмечаемый в Четырехградье (Союз Марафона, Трикоринфа, Энои и Пробалинфа).

Согласно Плутарху, окрестные демы все вместе справляли Гекалесии, принося жертвы Зевсу Гекальскому. Жители Четырехградья высоко чтили Гекалу, называя ее всегда уменьшительным именем, в память о том, что она, приютив Тесея, еще совсем юного и малоизвестного, по-старушечьи приветливо встретила его и тоже называла ласкательными именами. А так как перед битвой Гекала молилась за него Зевсу и дала обет, если Тесей останется невредим, принести богу жертву, но не дожила до его возвращения, она, по приказу Тесея, получила после смерти указанное выше воздаяние за свое искреннее радушие. Так рассказывает Филохор.

104. Бычьи игры

Тесей давно узнал о так называемых бычьих играх или плясках (называемых историками тавроката́псией), распространенных в то время среди греков и особенно — у критян и афинской молодежи. Они заключались в том, что не только юноши, но и девушки без оружия в удобной для прыжков одежде (или совсем без одежды) приближались к заранее разъяренному быку и с риском для жизни хватали его за рога. Мощный бык легко перекидывал их через себя, но они, благодаря акробатическим тренировкам, всегда ловко приземлялись на ноги или на руки членов своей команды позади него. В Трезене была только одна команда бычьих плясунов, но они были очень искусны. Посвятив немало дней тренировкам с этими плясунами в Трезене, Тесей уже подростком стал одним из самых ловких бычьих акробатов в Пелопоннесе.

Когда Тесей, простившись с Гекалой, явился на Марафонскую равнину, Гелиос — солнце, покинув прекрасный залив на самом крае земли, где его огненный чертог находился, уже поднялся на чистое небо, чтоб свет свой на тучную землю опять лить для бессмертных богов и людей, рожденных для смерти.

Тесей вскоре взмок от быстрого бега по высокой сочной траве в поисках прекрасного видом, но бешеного белого быка, которого прежде все звали Критским. Он так и не решил: просто убить ему быка, ставшего здесь называться Марафонским, или попробовать его, как Геракл, пленить, не хотелось ему без необходимости жизнью своей рисковать, но и свою славу по сравнению с Амфитрионидом он принижать не желал.

Наконец, юноша увидел быка. Это был действительно огромный бык белоснежного цвета с большущим подгрудком и мощными заостренными рогами, между которыми пролегла единственная черная полоска на могучем белом теле. Бык не видел Тесея, и вид его было вовсе не грозным, и взор его больших глаз не был ужасен; вполне мирным сейчас выглядел бык.

Глядя на могучее животное, Тесей вспомнил рассказы Питфея о том, как Зевс, приняв образ такого же белоснежного быка, похитил финикийскую царевну Европу, дочь Агенора и Телефассы. Дед рассказывал, как гладила Европа быка, изобильную пену руками с губ его мягких стирала и с ласкою тихой даже его целовала. Нежно бык мычал ей в ответ и перед Европой склонил он колена, ей в девичьи очи взирая, передние ноги согнул и скошенным взглядом указывал ей на свою широкую спину.

Бык тоже заметил Тесея, полусонные глаза его удивленно раскрылись и дико заблестели, наливаясь кровью, и буйство сразу в нем пробудилось. И вот уж глаза от прилившейся крови красными стали, шумно он засопел и начал передними копытами вспахивать землю. Тесей, так и не решив, что будет делать, взял в правую руку меч, а в левую — палицу и стал потихоньку к быку приближаться, сосредоточенно ожидая его нападенья. Ждать не долго пришлось, и вот уже неизвестно чем взбешённый бык, набирая скорость, словно, несущий смерть ураган, понесся на героя.

Тут Тесей понял, что сама необходимость принуждает его делать с быком, и он, чтобы не кинуться спасться бегом от чудовищного животного, сам себе быстро-быстро и громко стал говорить:

— Я много раз видел, как секирой убивают быков, и одного черного быка и сам однажды убил на жертвоприношении Посейдону. Но только теперь я понимаю, что убивать секирой можно только мирно стоящих быков, да и то не таких огромных. Этот разбушевавшийся бык — олицетворение дикой мощи и неистового бешенства. Даже, если я сумею ударить это чудовище палицей или мечом по шее иль голове, то едва ли убью, а вот он легко меня насквозь рогами проткнет или копытами насмерть затопчет.

В последний момент, когда Тесей встретился глазами со свирепым взглядом быка, в котором было только звериная злоба, он увидел промелькнувшего перед ним на крылатых ногах обнаженного Кайроса. Герой не стал и пытаться схватить Счастливый случай за прядь волос, свисавшую на лоб, он, не раздумывая вдруг бросил на землю и палицу, и меч и приготовился безоружным встретиться с быком. Как стрела, сорвавшаяся с тетивы, юноша бросился вперёд и схватился за огромные рога могучего животного. На несколько мгновений герой, казавшийся на огромной бычьей шее совсем маленьким мальчиком, и мощная громада быка, начавшего вспахивать землю, чтобы затормозить, словно, замерли. Бык выпрямил передние ноги и высоко вскинул морду, и Тесей, подброшенный в воздух, как птица, перелетел через него и, дважды перевернувшись в воздухе, упруго приземлился на ноги.

— Ай да, Тесей! Настоящий бычий плясун!

Крикнул, громко хлопнув в ладоши, юный герой.

105. Тесей укрощает Марафонского быка

Остановившийся полностью бык повернулся на месте неожиданно ловко для его огромного тела и, опустив смертоносные рога, снова яростно бросился на юношу. Тесей с неуловимой быстротой опять схватился за рога и, как мощной катапультой, вновь был подброшен быком в воздух. Так продолжалось много раз. Остановившийся полностью бык поворачивался на месте и, опустив смертоносные рога, раз за разом яростно бросался на юношу. Тесей с неуловимой быстротой каждый раз хватался за рога и, как мощной катапультой, подбрасывался быком в воздух.

Единственная одежда Тесея — набедренная повязка слетела с него после второго броска, а после десятого — пот с обнаженного тела лился ручьями; свалилась и веревка, обвязанная много раз вокруг тонкой талии юноши.