— Подожди чуть-чуть, и мы уйдем отсюда, — Олифауэлл обращался к Рин, но смотрел при этом на Пепла. Не отрываясь и не давая пошевелиться. — Уйдем, а потом уедем. Вдвоем.

— Зачем?

Когда та заговорила, сьер едва не выронил оружие, настолько был поражен. Как будто ему вдруг кукла ответила, бессловесная по определению. Или он ее как раз такой и считал?

— Что зачем?

— Уходить с тобой.

— Разве ты не жалеешь, что мы не вместе? — на мгновение тот отвел глаза от прицела, чтобы глянуть на нее, но только на мгновение.

— Единственное о чем я жалею — что вообще тебя встретила!

— Ты… ты… — револьвер так плясал у Олли в руках, что Пепел с трудом подавил в себе желание залечь. Нет, дергаться нельзя. Вообще шевелиться нельзя. Этот урод и без того сейчас начнет палить. Мало ли кого заденет…

— Ты меня не любишь? — Вусли, наконец, нашелся со словами. На удивление, самыми точными.

— Нет, конечно, — дернула та плечом. — С чего?

И вот тут, когда Дари, пользуясь растерянностью этой гниды, нашел, наконец, позицию, из которой мог бросить свою железку, к ним подоспело подкрепление. Летучее, демоны его дери. И совершенно ненужное.

— Так его, детка! — одобрил генерал, появляясь из-за того же полуобваленного угла, где пряталась Рин. — Так его …!

И этого хватило, чтобы крыша Олли окончательно слетела:

— Седьмой круг! — заорал он, то ли теряя остатки самообладания и надеясь, что так девушка не достанется никому… то ли, наоборот, вернув его и рассчитывая улизнуть под шумок, пока генерала будут убивать.

Но вместо того, чтобы кидаться на отца, Норин шагнула к Вусли, глянула прямо в глаза и словно выплюнула, скривившись:

— Нет, не то сказала… Жалею я, что прибить тебя не могу! — и аж присела, когда прямо над головой у нее все-таки грохнул выстрел. И еще один. С нервами говнюк не справился.

— А я могу, …!

Момент, когда Сорвени поднял револьвер, Пепел пропустил — был занят. Но точно видел, что генеральская пуля вырвала Олифауэллу клок волос одновременно с его собственным ножиком, прилетевшим чуть ниже — в плечо. Промазал, демоны! Почти… А вот Рин, кажется, разглядеть лишнего все-таки не успела. Литси выскочила все из-за того же злополучного угла и силой развернула ее к себе:

— Не смотри!

И сама тоже зарылась лицом ей в платье.

Впрочем, долгого представления все равно не вышло. Ударом ножа Олли развернуло, он непроизвольно шагнул к краю стены, глянул вниз и оцепенел, не в силах справиться с собственным ужасом и сделать хоть шаг обратно. Зависнув на пару мгновений, потерял равновесие и рухнул через низкий парапет, даже не пискнув — горло, видать, тоже перехватило.

Но все равно Пепел сильно пожалел, что не успевает зажать девчонкам еще и уши — звук снизу донесся… некрасивый.

— Жаль, — тоскливо выдал он. — Очень хотелось добраться до его глотки собственными руками.

— Так иди и доберись, — генерал уже подходил к дочери. — Внизу вон валяется.

— Не, теперь не интересно.

На самом деле Дари сейчас не дурака валял, а ждал. Потому что они с Сорвени оказались к девушке одинаково близко. И одинаково замерли, давая ей возможность последний шаг сделать самой. И та сделала. Осторожно высвободилась из рук Литси, тут же уткнувшись носом в мундир своего отца.

— Прости, Рин, — Пепел сжал враз побелевшие губы, и потихоньку, чтобы не испугать, перехватил за плечи растерянную девчонку, оставшуюся без поддержки. — Я не должен был позволять ему все это говорить. При тебе. И вообще не должен был доводить до такого вот… Но очень хотелось, чтобы ты точно знала — тебя не предавали. Прости.

И развернулся к Литси:

— Пойдем, мелкая. Нужно предупредить, что ценный источник информации мы прошляпили. И он теперь внизу валяется. Пусть подберут сходят. Опять же карманы у него неплохо бы проверить. Левый…

— Ты как здесь оказалась? — Сорвени остался с Рин один на один и теперь гладил дочку по вздрагивающим плечам.

— Пришли, — не сразу, но ему все-таки ответили. — С Литси.

— Это понятно, а зачем?

— Она… Я… — голос, поначалу ставший еще более придушенным, в конце концов, выровнялся. — В общем, поняла, какой я была дурой. И она предложила: «Пойдем, скажешь ему, что любишь». И мы пошли. А внизу никого. Только Ретен и отец ее. Больной.

— Это ресс сказал, где искать мальчишку?

— Нет, он бы не сказал. Мы у караульного спросили.

— Убью!

— Не надо. Все равно ничего не получилось. Все… зря…

— Догоним? — через минуту спросил генерал, вклинившись между всхлипами.

— Нет, ни за что! — девушка только крепче вцепилась в отца.

— Почему?

— Он меня никогда теперь не простит!

— Почему?!

— Потому что я ему не поверила. А поверила этому… этому…

И она опять уткнулась мокрым носом ему в мундир. Сорвени прижал дочку покрепче и тоскливо глядя куда-то поверх ее головы протянул:

— Вот же ж тварь! Это надо было так тебе мозги взболтать, что ты сих пор на себя не похожа. И вообще на нормальную не похожа. Сволочь! Жаль, второй раз убить не выйдет.

Но услышав в ответ лишь очередной всхлип, смирился:

— Ладно, пошли, нечего здесь торчать. А то бегут вон уже, с-спасатели…

глава двадцать девятая

Когда Рин привели обратно в госпиталь, подруга немедленно загнала ее наверх, помогла переодеться, напоила снотворным и уложила в постель.

— Она теперь в той койке жить будет? — прокомментировала ситуацию Литси, явившаяся чуть позже, вместе с Пеплом.

— Да и хр… пусть с ней — в сердцах выпалил Сорвени. — Уже не знаю, что делать! И чем ей мозги на место ставить.

— Розгами попробуйте, — девчонка уселась на свободный стул и с благодарностью потянулась к чашке, предложенной бабушкой Шарот, вполне солидарно, хоть и молча усмехнувшейся в ответ на идею. — А что, хороший такой стресс получится.

— Вижу, ты в этом специалист! — не выдержала Фэл. — Уймись! И оставь ее в покое. Пусть спит пока, там посмотрим.

— Да пусть, мне-то что? Я нормальная…

— Литси!

Та дернула плечом, но выступление свернула, признавая,