Но совсем другое дело, если сон бежит твоих глаз, если все время ждешь, когда же можно будет встать и начать действовать, но утром обнаруживаешь, что вся природа по-прежнему спит, и ничего иного делать не остается, как только страстно желать, сетовать, надеяться на лучшее всеми силами души.

Посетив эскимосские жилища, мы узнали, что деревянная нога причиняла боль эскимосу, но я подробно его не расспросил, так как с нами был плотник-врач, который мог выяснить, на что он жалуется, и оказать посильную помощь.

14 августа. Туземцам разрешили подняться на борт лишь после богослужения, когда за ними послали лодку. Деревянную ногу обмотали медной проволокой, и она теперь была удобнее, чем когда-либо. Мы, как обычно, вели торг и обменивались подарками. Эскимосы на следующий день собирались разделиться на две группы. Одни направлялись в Шагавок, другие — в Нейтчилли. Эскимосы обещали привезти нам зимой оленины. Сегодня мы застрелили тюленя; этот вид охоты до сих пор нам не удавался.

25 августа. Погода была в основном такой же, но вблизи нас произошла подвижка льда. Вельбот зажало между бортом судна и большой глыбой этих вечных ледяных скал. Если одни из них уносит течением, на их место тотчас появляются такие же или еще более опасные. Запасы, откуда они поступают, поистине неистощимы. Вспоминается строка из песни, которую слышал на родине: «Пока солнце не расплавит скалы». В песне это событие считается невозможным. Я убежден, что мы в конце концов поверим, что и эти ледяные скалы никогда не растают. Даже теперь, поздним летом, они продолжали осаждать нас, принимая самые причудливые формы, какие только можно создать из их прекрасного, но ненавистного хрусталя! О, как страстно хотелось нам, чтобы разгорелось пламя и растопило эти тугоплавкие глыбы, даже если бы оно выжгло всю окрестность.

28 августа. Вчера с запада подул сильный ветер и лед стало относить из залива на восток. Но только к вечеру появилась возможность выйти отсюда. Тогда судно подтянули на четверть мили к юго-западу, в подходящее место, где можно было сразу же войти в первое разводье. После этого мы поставили паруса, но, к несчастью, сорвало утлегарь, и мы не могли обойти одну льдину, а, повернув на другой галс, не сумели обогнуть и стоявший на мели айсберг, из-за которого сели на мель. Вскоре все же мы подтянули судно к берегу с помощью тросов. Днище не было повреждено, но у руля сломалась нижняя часть пера, и наше продвижение на этом закончилось.

29 августа. Рано утром отремонтировали руль; дул упорный и сильный западный ветер; временами шел снег. Это был как раз тот ветер, о котором мы мечтали, и после многих сомнений и тревог мы наконец-то почувствовали себя освободившимися, да, освободившимися, но еще не свободными. Мы отчалили вскоре после четырех часов и, зарифив марсель, направились к островкам, которые на поверку оказались обособившимися плавучими льдинами. К несчастью, когда мы прошли более двух третей пути, ветер переменился на северо-западный, и нам не удалось преодолеть еще одну милю, чтобы обойти эти острова с востока. Тут ветер сменился на северный. Поднялся снежный шквал, и лед погнало вдоль северного берега. В девять часов ветер опять сменился на северо-западный, и, пройдя четыре мили, мы снова очутились близ берега.

Мы уже прошли мимо двух бухт, когда вдруг начался сильнейший снегопад и пришлось войти в маленькую бухту, где внезапным сильным шквалом нас едва не занесло на скалы.

Мы верповали к вдающейся в сушу части этой новой гавани, куда впадала речка, и немедленно пришвартовались к берегу на двух тросах. Едва мы успели это сделать, как с севера наскочил резкий штормовой ветер с сильным снегопадом, заставивший нас поставить больше швартовов. Здесь мы видели, как лед очень быстро сносило на юго-запад, и были благодарны судьбе, что очутились в надежном убежище. Чувство безопасности заставило нас забыть о тяжелых трудах, выпавших на нашу долю.

31 августа. Ветер стал слабее, и мы отправились на берег, чтобы изучить обстановку в проливе. Выяснилось, что все забито льдом и пролив непроходим. Август закончился, а мы прошли всего четыре мили.

10–13 сентября. Нашу гавань еще сильнее забило льдом из залива, и на море все было недвижимо. Природа не позволила бы, чтобы воскресенье стало чем-либо иным, кроме дня отдыха, даже если бы мы захотели нарушить закон. В понедельник дул сильный ветер, и нагромождения пакового льда стали еще чудовищнее, если это вообще возможно.

15, 16 и 17 сентября. С холма теперь не видно было чистой воды. Средняя температура достигла –32 °F, но на солнце не замерзало. Слабое утешение! Отметим одно пустяковое событие, которое здесь, где никаких происшествий не случается, приобретает важное значение: за последнюю неделю мы подстрелили довольно много белых куропаток. При том образе жизни, какой мы вели, большим событием было даже поймать лемминга. И если теперь среди моряков распространился обычай рассказывать обо всем, писать, даже когда нет интересного материала, почему бы нам не следовать моде?

23 сентября. Удалось подвести судно к кромке льда в надежде, что следующий день позволит нам прорваться. Но новый день отказал в такой милости. Оставалась только обычная надежда на будущее, если желания можно назвать надеждой. И это было все! Теперь, когда мы намертво застряли, пожалуй, ни у кого не было уже надежды на лучшее. А если такой наивный человек среди нас и был, то его ждало разочарование.

Конец месяца не принес облегчения, и перспективы вырваться на свободу тускнели с каждым днем. Не боюсь признаться, что они вообще исчезли. Нельзя было рассчитывать на какое-то дальнейшее продвижение, когда наступившая зима навалилась на нас всей своей тяжестью. Но худшее ждало нас впереди. Казалось вполне вероятным, что судно так и не удастся вывести из льдов и мы в конечном счете будем вынуждены бросить его со всем, что было на борту.

Первое, что нам предстояло в будущем, — это экономить провизию и в еще большей степени топливо, разумеется, проявляя всемерную заботу о здоровье людей. Нужно было делать все, чтобы поднять их настроение. Теперь мы могли, по крайней мере, сказать, что находимся уже на пути домой, продвинувшись на некоторое расстояние, и нет оснований сомневаться в завершении обратного пути в следующем году. Нас еще ожидали оставшиеся запасы с «Фьюри»,