насильником, - снова настаивала его подруга. Судья Перски согласился с ее мнением. "По-моему, это просто звучит правдиво. Это как бы подтверждает свидетельства о его характере до ночи этого инцидента, которые были положительными".

И друг Брока, и судья в этом деле, похоже, рассуждали в соответствии со следующей схемой умозаключений: золотой мальчик - не насильник. Такой-то и такой-то - золотой мальчик. Следовательно, такой-то и такой-то не насильник. Это проблема почтенного Брута.

Пора отказаться от мифа о "золотом мальчике", отбросить главную предпосылку и научиться, когда это уместно, прибегать к tollens the ponens. Тернер был обнаружен активно насилующим свою жертву, которая была без сознания и в состоянии алкогольного опьянения, в переулке за мусорным контейнером. Это и есть изнасилование. Тот, кто насилует, - насильник. Значит, Тернер - насильник, а также золотой мальчик. Поэтому...

Слишком часто мы отводим глаза и отказываемся признать распространенность и характер сексуального насилия в Соединенных Штатах в целом и в студенческих городках в частности. Мы уверяем себя, что настоящие насильники появятся на наших радарах либо в виде дьяволов с рогами и вилами, либо в виде монстров - то есть жутких и уродливых существ. Монстры непонятны, жутки и внешне пугающи. Что пугает в насильниках, так это отсутствие опознавательных знаков и черт, помимо того факта, что чаще всего это мужчины. Насильники - люди, слишком люди, и их очень много среди нас. Представление о насильниках как о чудовищах оправдывает карикатуру.13

Другой, связанный с этим миф гласит, что насильники - психопаты, изображаемые как безжалостные, бесчувственные и садисты. Это не соответствует действительности ни для одной из групп (что не означает, что между ними нет пересечений, так как в действительности они есть). Но многие сексуальные нападения совершаются не потому, что нападающий не заботится о других людях, а из-за агрессии, фрустрации, желания контролировать ситуацию и, опять же, чувства права - будь то обида или ожидание. Это также означает, что, хотя такие факторы, как алкоголь и другие одурманивающие вещества, а также культура братских домов, несомненно, способствуют распространенности сексуальных нападений, они скорее способствуют, чем мотивируют.

Даже среди тех, кто готов признать распространенность сексуального насилия и вышеупомянутых мифов, есть более тонкая форма принятия желаемого за действительное: идея о том, что сексуальное насилие в кампусах колледжей происходит в основном из-за юношеской неопытности и невежества, не считая женоненавистнической агрессии, серийного сексуального хищничества и норм, которые позволяют и защищают преступников: то есть культуры изнасилования. Дэн Тернер заявил, что его сын намерен просвещать других об "опасностях, связанных с употреблением алкоголя и сексуальной распущенностью". Судья Перски одобрительно отозвался об этом плане. Но так называемая распущенность - это не проблема: проблема в насилии. И предположение о том, что Брок Тернер может быть подходящим представителем против сексуального насилия на данном этапе, по меньшей мере, издевательское. Ему необходимо получить нравственное воспитание, прежде чем браться за это. А то, что он так стремится занять высокое моральное положение после того, как одержал верх с помощью сексуального насилия, наводит на мысль, что важнейший урок еще не усвоен - а именно, что главенствующее положение в любой иерархии не является его моральным правом.

Но легко злиться на отца, судью и друга. И это вполне уместно, до определенного момента. Однако было бы ошибкой считать, что они находятся на другой плоскости моральной тупости, а не просто на крайнем конце спектра симпатий, на котором лежат многие из нас. Защитники Брока Тернера проявляли склонность к прощению и плели оправдательные истории, которые слишком часто присущи мужчинам в его положении. И такие тенденции в значительной степени проистекают из способностей и качеств, которые мы редко критикуем: таких как сочувствие, эмпатия, доверие к друзьям, преданность детям и вера в чей-то хороший характер настолько, насколько это совместимо с доказательствами.14

Все это важные способности и качества при прочих равных условиях. Но они могут иметь и обратную сторону, когда все остальные не равны: например, когда социальное неравенство остается широко распространенным. Их наивное применение приведет к дальнейшему усилению привилегий тех, кто и без того несправедливо находится в привилегированном положении по отношению к другим. И это может происходить за счет несправедливого осуждения, обвинения, позора, дальнейшей угрозы и стирания менее привилегированных среди их жертв. В некоторых случаях преступники, зная об этом, выбирают своих жертв именно по этому признаку. Я вернусь к этому вопросу в конце главы, в связи с формой мизогинуара, проявившейся в деле Дэниела Хольцклоу.

Чрезмерное сочувствие, которое проявляется к таким преступникам, как Брок Тернер, обязано и способствует недостаточной заботе о вреде, унижении и (более или менее длительной) травме, которые они могут нанести своим жертвам. И это не только объясняет, но и способствует тенденции позволять исторически доминирующим агентам спускать с рук убийство - как в пресловутом, так и в ином смысле - по отношению к их исторически подчиненным. В случае с мужским доминированием мы сочувствуем в первую очередь ему, фактически превращая его в жертву собственных преступлений. Ведь если кто-то изначально сочувствует насильнику, в той мере, в какой он теряет аппетит или стипендию в плавании, то он будет фигурировать в истории как жертва. А повествование о жертве нуждается в злодее или виктимизаторе (по крайней мере, в отсутствие стихийного бедствия), как я буду утверждать в следующей главе. А теперь подумайте: кто является "но-фактором" того, что насильник оказался в этой ситуации? Не кто иной, как человек, свидетельствовавший против него: его жертва, таким образом, может быть переделана в злодея.

Это один из механизмов, который, как я подозреваю, часто приводит к нареканиям в адрес жертв. И он губителен отчасти потому, что выворачивает повествование наизнанку и приводит к извращенному переворачиванию моральных ролей.15

Однако ни судья, ни отец не обвинили жертву. (Вместо этого они сделали столь же, если не более, коварный ход: они полностью вычеркнули жертву из повествования. Она просто не фигурирует в их историях как персонаж.

Однако в данном случае жертва отказалась молчать. Ее мощное заявление о воздействии, которое ей разрешили зачитать вслух в суде, с дотошной ясностью показало, какое влияние оказало на нее преступление Брока Тернера. И дело не только в том, что он подавил ее волю, но и в том, что переписал ее сознание впоследствии. Он наложил свою историю, с ее многочисленными искажениями и выдумками, на пустые места, которые его действия оставили в ее памяти. ("[По его словам, мне это нравилось. Мне понравилось", - прочитала она, к своему ужасу, в той же