затем по узкой дуге, обойдя сражавшуюся крепость, прошел в северном направлении и присоединился к 47-му моторизованному корпусу, в составе которого были 17-я и 18-я танковые дивизии. Краткая остановка у могилы лейтенанта Ханса заставила нас задуматься не только о его судьбе, но и о том, кто станет следующим. В Пружанах мы встретили главнокомандующего фельдмаршала фон Клюге, который часто сам лично, без радиосвязи, вел войска вперед. Он с похвалой отозвался о нашем основном полевом кабеле, теперь он и его начальник штаба генерал-майор Блюментритт могли связываться с частями по телефону. Рядом с казармами летчиков и поблизости от небольшого аэродрома под деревьями мы установили коммутатор и радиостанцию, разбили для себя палатки. Когда 1-й батальон полка связи занимал позиции, налетели советские бомбардировщики. В результате авианалета погибло 8 человек, 22 были ранены.

Радиостанции танковой группы были перегружены пространными, часто повторными радиограммами. Только неопытный начальник службы эксплуатации связи мог передавать всю скопившуюся за последнее время информацию таким неподходящим способом, вместо того чтобы выбрать для этого краткий стиль телеграммы. Радиосвязь больше подходила для передачи коротких, важных и срочных сообщений и приказов, чему обучались танкисты в течение четырех мирных лет под руководством нашего командующего.

Именно он предложил короткую форму радиограммы, на вопрос и ответ уходило всего лишь несколько минут; в прошлом на это тратилось в десять раз больше времени. Обмен информацией с тылом должен был стать привычным делом. Наш офицер связи при Главном командовании сухопутных войск подполковник Нагель, до недавнего времени помощник военного атташе Германии в Москве, который прибыл в войска по просьбе Гудериана, получил выговор за повторные и продолжительные радиопереговоры; ему было предложено для передачи срочных сообщений в часы ночного затишья пользоваться телетайпом.

Штаб группы перемещал свой командный пункт вслед за наступавшими передовыми танковыми частями, переходы в облаках пыли становились все длиннее. Командование армии предполагало отдельные танковые части перебросить под Белосток для усиления кольца окружения, в то время как Гудериан вместе со всеми своими силами хотел наступать дальше. Везде продолжалось сопротивление отдельных отрядов русских солдат. Одна пехотная рота должна была обеспечить защиту командного пункта. День и ночь она вела бои с рассеянными группами противника. Штаб 2-й танковой группы и ее подразделения связи во время наступления действовали согласно привычному распорядку дня. Генерал-полковник Гудериан между 4 и 5 часами утра со штабистами выезжал вперед. Начальник связи перед началом движения докладывал о поступивших ночью сообщениях. Штаб по указанию командующего выбирал новое местоположение командного пункта. Вперед высылались разведчики майора Штамма, командира 1-го батальона полка связи танковых войск. До того, как прибывал штаб с частями связи, майор успевал выделить для каждого автомобиля свое место, обозначив его флажками, так что колонна без задержки могла расположиться на новом командном пункте, естественно тщательно замаскированном. При занятии новой позиции полевой кабель наращивался, обеспечивая возможность телефонной связи в обоих направлениях – в сторону фронта и тыла.

Передовые строительные подразделения независимо от перемещений штаба были выдвинуты вперед. Они располагались позади частей передового эшелона. Это были 2-й батальон майора Хаммершмидта и 3-й батальон майора Хаммера, в которых было по две роты, обслуживавших полевой кабель. На участке в 20 – 30 км располагалась промежуточная позиция, которую подключали к сети 3-я и 9-я инженерные роты. Ее необходимо было обезопасить от бродивших кругом вражеских солдат. Помимо того, что именно отсюда высылались связисты для обнаружения повреждений на линии, здесь был пункт подключения корпуса и дивизий. Подключиться к линии связи можно было только здесь, а не в каком-либо ином месте, и вести переговоры и получать необходимую информацию. Для улучшения связи часто использовался усилитель. При каждом затишье в боевых действиях и по ночам строительные части устанавливали телефонную связь между сражавшимися впереди подразделениями и полком, дивизией или танковой группой, а зачастую и со своими тыловыми частями. Основной полевой кабель, проложенный к тыловым службам танковой группы, каждые два-три дня передавался в распоряжение армии, и она использовала этот кабель для своих нужд или перекладывала его отдельные участки. Штаб танковой группы поддерживал на марше радиосвязь. Впереди начальника штаба в «кюбельвагене» начальник оперативного отдела и офицер информационно-разведывательной службы везли радиостанции. С их помощью выходили на связь с корпусами, дивизиями и военно-воздушными частями. Мотоциклисты беспрерывно курсировали между офицерами штаба и радиостанциями, доставляя принимаемые и отправляемые радиограммы. С самой лучшей стороны показали себя небольшие машины Kfz 17, которые перевозили 100-ваттные рации. В их экипаж входили четыре человека: водитель, обученный работе с рацией, командир отделения и два радиста, которые обеспечивали связь круглые сутки, сменяя друг друга. Антенна была установлена на крыше автомобиля. Мощности в 100 ватт было достаточно для поддержания радиосвязи в границах маршевых колонн. Сложнее было установить связь с 34-м танковым (моторизованным. – Ред.) корпусом, расположенным значительно южнее. Между ним и основными силами находились болота в долине Припяти. Мы работали на двух больших машинах связи с трофейной французской аппаратурой. Они имели передатчик в 250 ватт (2440 – 7890 килогерц), но были ненамного эффективней наших опробованных 100-ваттных аппаратов. Французские машины строились для хороших западноевропейских дорог, и так же мало отвечали требованиям радиосвязи местные дороги. Постоянно летели болты и гайки. Затем пришел черед чувствительных коротких волн, в «мертвой зоне» которых мы, вероятно, находились. Телефонная связь с 24-м корпусом на правом фланге была потеряна. Всем боевым частям требовалось продвинуться вперед. Батальон связи танковых войск попытался проложить поперечную линию связи, но все усилия разбились о взорванные мосты и действовавшие в тылу советские отряды, которым слабо вооруженные части связи не могли противостоять. Командир воздушной разведки танковой группы, намеревавшийся на «Шторьхе» долететь до 24-го моторизованного корпуса, был сбит и упал на ничейной земле. Радиочасти, использовавшие передатчики, работавшие на длинных и средних волнах с неограниченным радиусом действия, которые разрабатывали сухопутные войска, были по-дружески переданы Фелльгибелем люфтваффе. Пять отделений были выделены батальону связи 2-го корпуса зенитной артиллерии. И это в то время, когда мы с трудом обеспечивали связью командование армии с помощью трофейных аппаратов. Я проделал «путь в Канос-су». Командир корпуса был мой ровесник, но уже генерал-лейтенант. Оба полка зенитной артиллерии при танковых (моторизованных. – Ред.) корпусах уже сбивали русских летчиков и участвовали в наземных боях. Генерал заявил, что его батальон связи передавал только сообщения о количестве сбитых самолетов, а ночью использовал наш полевой кабель для дальней связи для переговоров с рейхсмаршалом. К тому же зенитчикам приходилось заботиться и о снабжении себя боеприпасами. Работа пяти больших отделений радиосвязи не во всем соответствовала своим задачам.