чертовым убийцей, цветочек. Ты этого хочешь? Поэтому пришла с ним сюда сегодня вечером? Чтобы посмотреть, как далеко ты сможешь меня завести? Хочешь, чтобы я убил его? Не искушай меня, потому что я сделаю это, просто чтобы доказать свою гребаную правоту. — Говорю сквозь стиснутые зубы, вглядываясь в ее лицо в форме сердечка. Реальность такова, что это вполне может стать его судьбой. Я еще не решил, сделаю это или нет.

— Не принимай решения, о которых будешь сожалеть, и не проливай ради меня кровь. Я не стою чужой жизни.

Как она не может понять, что стоит этого и многого другого? Возможно, все началось с Охоты, но с того момента, как я сделал ее своей добычей, она стала моей. Неважно, что он не знал, потому что она знала. То, что я сделал с этой сволочью, является прямым следствием ее действий.

Колесо делает еще пару кругов, а затем Нэш замедляет ход, выпуская посетителей из кабинок. На это уходит целая вечность, но, когда приходит время забираться, мой пыл немного угасает. Я практически волоку Бел вверх по ступенькам и запихиваю ее в кабинку.

Как только выпускаю ее из своих объятий, она сразу же убегает, стараясь держаться как можно дальше, что не так уж и сложно, учитывая размеры кабинки. Она круглая и достаточно большая, чтобы вместить как минимум четырех человек. Я плюхаюсь на скамейку и, схватив ее за обнаженное бедро, притягиваю к себе. Она поднимает на меня глаза, и я вижу в них легкий страх, но за этим скрывается что-то еще. Что-то порочное и темное, что-то, что говорит со мной на одном языке.

— Я вижу в твоих красивых зеленых глазах лишь страх, или там есть что-то еще? Тебя возбуждает то, что я сделал?

— Не все сводится к сексу.

Колесо снова движется.

— Нет, ты права. Не все сводится к сексу, но так уж случилось, что я предпочитаю использовать его в отношении тебя. Так скажи мне, цветочек, ты такая же развратная, как и я? Потому что, несмотря на то, что ты кажешься испуганной, что-то подсказывает мне, что ты немного любопытна и тебя очень заводит насилие.

— Насилие меня не заводит. Ты психопат, Дрю.

Я смеюсь.

— Спасибо, Док, — поддразниваю я, — но ты не сказала ничего такого, чего бы я не знал, и, может быть, насилие тебя и не заводит, но заводит мысль о том, что тебя схватят, и беспомощность от того, что ты в моей власти. Мысль о том, что я буду делать с тобой все, что захочу, пока ты будешь умолять меня остановиться, зная, что я этого не сделаю.

Я запускаю пальцы между ее бедер, и с ее губ срывается тихий стон. Ей не нужно ничего говорить. Я уже знаю правду.

— Ничего страшного, если ты стесняешься признаться в этом. Я не стану тебя осуждать. Это даже может быть нашим маленьким секретом. — Я раздвигаю ее бедра. — Пришло время обсудить эту дурацкую версию свидания, на которое ты ходила, и мне нужно, чтобы ты была честна со мной. Иначе это может плохо для тебя закончиться.

Она тяжело сглатывает, ее горло сжимается.

— Это не то, что ты думаешь…

— Ох, да неужели? А что я думаю? Ты можешь читать мои мысли? Идешь на свидание с другим парнем, зная, что принадлежишь мне? Унижаешь меня на глазах моих друзьями и товарищей по команде? Скажи мне, Мэйбел, что, черт возьми, я должен думать?

Ее губы приоткрываются, и она начинает говорить, но я качаю головой. Если мне придется услышать еще одно жалкое оправдание из ее рта, я найду ему другое применение, помимо разговоров.

— Нет, я не стану молчать. — Усмехается она, а затем хмурится. — Я пошла с ним, потому что была зла на тебя. Ты только и делаешь, что берешь и никогда ничего не даешь взамен. И да, наверное, я хотела заставить тебя немного поревновать. Ты ожидаешь, что я буду сидеть и ждать тебя, раздвинув ноги. Я не такая девушка. — Она опускает взгляд на свои руки, которые теперь лежат у нее на коленях.

Я прищуриваюсь.

— Ого. Вот это план — целый чертов час бродить по дурацкому карнавалу. Амбициозно, цветочек. Ты думала, я буду ревновать?

— Да. — Вздыхает она.

Заставила ли она меня ревновать? Черт возьми, да. Она достигла своей цели, но и преподала себе ценный урок.

— Ты позволяла ему прикасаться к себе?

Она мотает головой.

— Не позволяла. Он просто делал то, что делает любой парень на свидании.

От этого заявления я краснею и стискиваю зубы, чтобы не наброситься на нее.

— Это не важно. Он не должен был приглашать тебя с самого начала, а даже если и пригласил, тебе не следовало соглашаться. К тому времени, как я с ним закончу, он перестанет быть даже призраком в кампусе.

Она нервно теребит ткань своего платья.

— Тебе нечего на это ответить? — подсказываю я.

Она вздыхает так громко, что я слышу ее через всю кабинку.

— Чего ты от меня хочешь?

Вот в чем вопрос, не так ли?

Использую ли я ее как отдушину? Возможно. Является ли она вызовом, не похожим ни на один из тех, с которыми я когда-либо сталкивался? Возможно. Но, думаю, что это гораздо глубже, чем любая из этих вещей. Я наконец-то делаю что-то для себя после многих лет, в течении которых делал то, чего хотели и ждали от меня другие. Может, именно поэтому я так чертовски строг к Мэйбел. Она должна быть идеальной для меня, и, клянусь богом, она будет такой, пока я с ней не закончу.

— Похоже, ты получила то, что хотела, или даже больше, если не ошибаюсь, потому что теперь во мне бушуют эмоции, я одновременно ревную и злюсь. Единственный человек, которого можешь в этом винить — ты сама. Итак, скажи мне, как ты планируешь это исправлять?

Ее глаза расширяются от моего спокойного тона. Но внутри меня не спокойствие, а скорее затишье перед бурей. Когда проходит мгновение, а она не реагирует и