– Да, написал… странно, я даже не обратила внимания. Возможно, он ошибся или что-то не так понял? – Я пожала плечами, не придавая этой мелочи значения.

– Да? Ну, может быть, – сказала подруга. – А что ты намерена делать с информацией о девочке?

– Ох, Дениз, даже не знаю, – честно призналась я, – прежде всего найду ее. Поговорю с ее учителями, посмотрю на обстановку. У девочки, скорее всего, больше никого нет, если это так, то по меньшей мере возьму на себя расходы по ее содержанию в пансионе. Может, если смелости хватит, познакомлюсь с ней.

Подруга благоразумно не стала возвращаться к избитой теме о моей невиновности в смерти Амеди. Она лишь кивнула и сказала, что выяснение, в каком пансионе живет Франсуаза, возьмет на себя, поскольку у меня и так забот пока хватало.

Ближе к обеду, когда зазвонил телефон, я с надеждой на то, что это мог быть Арман, подняла трубку:

– Слушаю.

– Долз! Привет, это Брис, Брис Аркур.

– Привет, Брис, – поздоровалась я, ощущая, как земля уплывает из-под ног. Звонок из полиции, хоть и от приятеля, не обещал ничего радужного. – Что-то случилось?

– Мы можем встретиться? – спросил он. В голосе мужчины прозвучало напряжение. Он не хотел говорить по телефону – тоже ничего хорошего. – Через час. Выпьем где-нибудь кофе и поговорим.

– Что-то случилось? – повторила я свой вопрос. Сердце ускорилось, мне стало жарко и душно.

– Никто не умер, – тут же сказал Брис, и волной накатило облегчение. – Ну так как?

– Хорошо, встретимся в кафе «Прокоп» в Латинском квартале, пойдет? – предложила я, зная, что мой приятель ценит это место, но посещает не часто, поскольку простому полицейскому оно не по карману.

– Отлично, жду через час, – сказал Брис и отключился.

– Что стряслось? – обеспокоенно спросила Дениз. – Чего вдруг понадобилось Брису?

– Не знаю, – задумчиво крутя в руке телефонную трубку, сказала я. – Но скоро выясню.

Сборы не заняли много времени, я наспех переоделась, привела волосы в порядок и совсем чуть-чуть подкрасилась. Да, кожа казалась слишком бледной и местами даже синюшной, но это все можно поправить долгим и крепким сном. Дениз отправилась домой, а потом собиралась заняться поисками пансиона, где жила дочь Амеди.

Я вошла в «Прокоп» спустя час и пять минут. Кафе это заведение называли скорее по сложившейся исторической традиции, поскольку «Прокоп» в далеком 1686 году впервые предложил своим посетителям кофе и мороженое. В то время подавать кофе в общественных заведениях, да еще и в маленьких фарфоровых чашечках, было еще не принято. Хозяином этого кафе был сицилиец Франческо Прокопио дей Кольтелли, его имя и дало название заведению.

Сейчас «Прокоп» стал рестораном с множеством залов и разнообразием блюд. Оказавшись в главном вестибюле с парадной лестницей, ведущей на второй этаж, я осмотрелась. Суетливый администратор тут же поинтересовался, что я желаю – плотно пообедать или же просто перекусить. На второй этаж, по обыкновению, сопровождали тех, кто выбирал первый вариант, а те, кто хотел выпить чашечку кофе или бокал вина, размещались на первом. На каждом этаже своя кухня и обслуживающий персонал. Залов, относящихся к кафе, несколько, а еще на первом этаже имелся бар и гардероб.

Я назвала фамилию приятеля, и мне указали на столик. Подниматься по лестнице не пришлось. Брис ждал меня, бездумно играя чашкой, которая неприятно шкрябала дном по блюдцу. Прежде чем сесть, я чуть надавила на руки приятеля. Чашка звякнула, а мужчина замер, глядя на меня во все глаза. Он мотнул головой:

– Прости, задумался.

– Ага, я заметила, – ответила я, скользя взглядом по лицам двух официантов, которых выдало выражение облегчения на лице.

Очень надеялась, что с виду казалась спокойной и собранной. Внутри же все дрожало, а потом натягивалось, будто струна, готовая вот-вот лопнуть. Я устала от плохих новостей. Поймала взгляд Бриса и дала понять, что жду объяснений. Мужчина вздохнул, велел принести еще кофе и выговорил:

– Ты только не волнуйся и не суетись, Долз.

Кислое лицо Бриса насторожило меня еще больше. Он провел рукой по волосам, чуть поправил галстук, а потом наконец сложил руки на столе.

– А ты не ходи вокруг да около, я и не буду волноваться.

– Хорошо, – сказал он. – Наверное, стоит начать с того, о чем ты меня просила в прошлую нашу встречу.

Пришлось немного напрячь память, поскольку из-за насыщенности событиями моя жизнь превратилась в настоящий бардак. О чем я просила Бриса? Ах да, точно! Я просила, чтобы он влез в дела Гобера.

– Ты узнал то, о чем я просила? – чуть было не подпрыгнула я.

– Узнал я совсем немного и даже не знаю, поможет ли тебе эта информация, – скривился он. – В дело я, само собой, не заглядывал, но кое-что разузнать все же удалось. Две девушки, которых ты обнаружила, не были первыми.

И снова молот обрушился на голову. Я зажмурилась, не веря в услышанное. Пришлось выждать пару минут, прежде чем мысли улеглись в голове.

– То есть как не первые?

– Гобер поручил паре парней покопаться в прошлых делах. Он искал все, что могло напомнить эти убийства. Как оказалось, были еще жертвы. Пять девушек, две из которых даже не опознаны. Характер убийств примерно тот же, раны немного отличаются, но возраст от семнадцати и до двадцати двух. Все девушки были изнасилованы и брошены в одном нижнем белье.

– Почему никто не связал их раньше? – ужаснулась я.

– Во-первых, все пять девушек были убиты в течение года, а не друг за другом, как здесь. Во-вторых, это иной слой общества, а точнее, сироты, проститутки, словом, те, кого искать некому. Это еще не всё. Как я слышал, Гобер считает, что самым первым делом этого мерзавца было нападение на девушку в Марселе. Не знаю подробностей, но слышал, что она осталась жива.

Меня бросило в жар, я сделала жадный глоток воды и от поспешности чуть не поперхнулась. Это получается, Гобер меня считает первой жертвой? Несмотря на то что тело как будто пылало, внутри все сжалось от холода. Рука дрогнула, и я предпочла поставить стакан обратно на стол, чтобы не опрокинуть. Насколько я помнила, комиссар уже связывал меня с этими преступлениями, считая соучастницей. Когда он успел вычеркнуть меня из списка подозреваемых? То есть раньше он считал, что из-за пережитого нападения я могла присоединиться к Арману, которого комиссар считал главным подозреваемым, и, следуя какому-то извращенному замыслу, помогала ему насиловать и убивать. А теперь он, видимо, думал, что человек, который когда-то напал на меня, был тем самым, который убил всех этих девушек.

Я сглотнула, схватилась за стол и почувствовала приближение панической атаки. Горло сдавило. Тот человек, что напал на меня здесь? Это он кружит вокруг меня, играет со мной, издевается? Быть того не может. Прошло столько лет, и я изо всех сил пыталась оставить эту историю позади.