— Ты мне всё расскажешь! Всё! — он задыхался от эмоций. — Я прикажу, и тебя, тебя… — он сжал кулачки, затрясся. — По кругу пустят! По кругу! А потом!.. Потом!..

Левой рукой я отвесил ему пощёчину, да так, что голова мотнулась, а правой вскинул калаш. Ствол точнёхонько упёрся ему в пупок. Одновременно ружья фармацевтов нацелились на мою голову. Шах и пат.

Человечек перестал визжать. Из носа закапало. Он провёл пальцами, увидел кровь и заморгал.

— Ты меня… Он меня ударил, Герман.

Фраза прозвучала как: Герман, сделай что-нибудь. А что тут сделаешь? Разве что нос ему вытереть, или начать стрелять друг в друга, но при этом человечек сдохнет первым. Ему это надо?

Кажется, до него стало что-то доходить. Он наконец-то осознал, куда направлен ствол моего автомат, закашлялся и взглянул на Алису.

— Алиса Вячеславовна, а-а-а… Я погорячился. Эмоции, вы же понимаете. Простите великодушно, больше такого не повториться.

Алиса мило улыбнулась и жестом велела мне убрать калаш. Я недоверчиво сморщился.

— Дон, убери, пожалуйста. Андрей Петрович извинился, и в дальнейшем будет вести себя примерно. Так ведь, Андрей Петрович? Тем более что планшет находится у наших друзей в Развале, и если с нами что-то случится, то скриншоты его переговоров с Гвоздём незамедлительно попадут в общий доступ, а копия направится в Контору.

Слушая её, Свиристелько кивал и вздыхал, потом предложил пройти в его кабинет, где всем нам будет оказан достойный приём и предложены горячительные напитки. Под «горячительными» он имел ввиду чай или кофе. Я выбрал кофе. Пока его варили, мы с Алисой разместились на кожаном диванчике, Герман развалился напротив в кресле, а сам Свиристелько сел за рабочий стол.

Кабинет у него оказался небольшой, но уютный. На стенах гобелены, окна задрапированы тяжёлыми шторами, в углах живые пальмы, возле дивана секретер. Хорошенькая помощница подала кофе, перед начальником поставила стакан минеральной воды. Свиристелько махнул, прогоняя её, а сам уставился на Алису.

— Итак, вы в Загоне. Я выполнил вашу просьбу, но не уверен, что этим ваши требования ограничиваются. Что вы хотите?

Алиса поднесла чашку ко рту, пригубила.

— Андрей Петрович, вы хорошо разбираетесь в планировании и производстве нюхача, но не в людях. Ваша девка так и не научилась варить кофе.

Она поставила чашку на секретер и демонстративно вытерла губы. Свиристелько терпеливо ждал, что будет дальше. Алиса продолжила.

— Мне нужна отдельная комната, ванна, маникюрша, массажистка. Посмотрите, во что я превратилась! Неделю придётся отпариваться. Но перед этим мы должны попасть в Смертную яму.

Брови провизора приподнялись.

— В Смертную… кхе-кхе… яму? Но зачем?

— Хотим навестить Семёна Игоревича.

— Дряхлого?

— Есть проблемы?

Свиристелько развёл руками.

— В принципе, никаких проблем. Попасть в Смертную яму… Мы сотрудничаем с ними, поставляем пыльцу… Странное желание. Зачем вам так рисковать?

— Хочу задать доктору пару вопросов, — сказал я, подаваясь вперёд.

— Мы хотим, — поправила меня Алиса.

— Ты не пойдёшь, — отрезал я. — Смертная яма не место для прогулок. Будешь ждать здесь.

— Дон!

— Тема закрыта, — я постучал пальцем по столу, и ещё ближе придвинулся к провизору. — Я должен поговорить с ним сегодня же.

Тот молчал некоторое время, переглянулся с Германом, и согласно кивнул.

— Хорошо. Сегодня так сегодня. Держат его в отдельной камере. В какой конкретно, не знаю, но точно не в общей.

— Не трансформировали?

— Нет. Слишком большая фигура, на нём много завязано. Открытия, исследования. Без приказа Тавроди его не тронут.

Через час на той же платформе меня отвезли к фермерской базе. Одет я был как фармацевт: синий полувоенный костюм, лёгкий бронежилет, пистолет в кобуре, тесак. На лице респиратор, в руках пластиковый медицинский контейнер, в контейнере пыльца. Легенда для охраны: доставка биологического мутагена для проведения целевых опытов на базе фермерской лаборатории. Легенда крепкая, ибо фермеры частенько направляли запросы на пыльцу, и у охраны это не должно было вызвать вопросов. Я спросил у провизора, кто теперь руководит фермой? Он назвал лишь фамилию: Волков. Человек в Загоне новый, откуда взялся, не знает никто. Но Тавроди ему доверяет. Что ж, пусть будет Волков.

Я прошёл в ворота, никто не остановил. Охранник зевал возле трансформаторной будки, на меня посмотрел как на нечто привычное, на что и внимание-то обращать не хочется. Ну и хорошо, меньше объясняться. А вот возле бронетранспортёра тормознули. Не то чтобы я вызвал подозрения, но командир расчёта выглянул из люка и спросил лениво:

— Куда?

— В лабораторию.

Я поднял контейнер, визуально демонстрируя ему цель своего прибытия.

— Жди.

Он нырнул вниз и по рации начал вызывать кого-то. Сквозь открытый люк до меня доносились обрывки фраз:

— … сопровождение пришлите… ага… фармацевты… и чё?.. ага… Понял.

Он вновь высунул голову.

— Куда идти знаешь?

— Знаю.

— Вот и иди.

Путь для меня был привычный, я уже дважды проходил им туда и обратно. Широкая штольня вела до самой ямы, по бокам располагались узкие камеры. Я подходил к решёткам и всматривался в то, что находилось за толстыми прутьями. Полутвари, полулюди, чудища, недочеловеки. Вонь, крики, рычание, мольбы. Сложно подобрать определение увиденному и услышанному, но точно могу сказать, что среди всего этого разнообразия метаморфоз Дряхлого не было.

Это обескураживало. Но должны ещё быть камеры возле лаборатории.

Я добрался до ямы, не удержался, заглянул внутрь. Чёрно-багрово-синюшное месиво тварей ходило ходуном и беспрестанно издавало рычание. Это уже воспринималось как нечто естественное и не вызывало отторжения. Только одна мысль холодила голову: все эти существа когда-то были людьми.

— Нравится, аптекарь?

Я повернулся на голос. Гоголь! Вот так встреча, я аж попятился от неожиданности. Что он тут делает? Впрочем, догадаться не сложно. Зелёная майка, кобура с пистолетом, бронежилет, логотип ямы на левой стороне груди. Начальник фермерской охраны. Неплохой карьерный рост. Матроса отправили на переработку, место освободилось, место хорошее. Почему бы не занять? Тем более если заслужил. А уж он заслужил, сомневаться не приходиться. Правда, я так и не разобрался, на кого конкретно он трудился, но по атрибутам и так ясно, что не на Мёрзлого.

— Может и нравится, — заговорил я хриплым басом. — Тебе что за дело?

Он меня не узнал. Да меня бы и мать родная сейчас не узнала, тем более в респираторе.

— Ладно, ладно, я просто так спросил, — Гоголь