— Нам ваш забор без надобности. Если попали случайно — извини. Можешь прислать претензию в Анклав, приедут люди, починят.

— Ага, ага, — покачал головой внешник, — хорошо заливаешь, — и прищурился. — Вы чё тут за мужичка гоняли? Своё шоу устроить вздумали? Так ведущий занят. Он по прейскуранту на все Территории один, второго не требуется.

— Да мы так, — звеньевой пожал плечами. — Рейдеры неподалёку патруль наш перебили. Слышал, наверное? Три дня назад. Теперь мы их отлавливаем. Неправильно, когда чужаки приходят и людей просто так режут.

Я стиснул кулаки. Вот он в какую сторону рельсы повернул. Ну, говнюк… Убиенный патруль на нас решил записать.

— Это да, неправильно, — согласился внешник. — Рейдеров мочить надо. Только вы их по свою сторону шоссе мочите, а по эту мы будем. Иначе путаница начнётся, перестреляем друг друга ненароком. Нам это надо? Так что валите в свои красножопые пенаты, лады? А то не дай бог горе случится, пораните кого-нибудь из нашего патруля, и придётся опять Анклав штурмом брать.

— А ты брал что ли? — ощерился звеньевой.

— А как же? Брал. До хера мы ваших в тот раз положили, а потребуется, ещё положим.

Они встали друг против друга как два багета, один с калашом, другой с помповым ружьём, на таком расстоянии обоим красиво достанется. Да и людям их тоже перепадёт не хило. И те, и те приготовились стрелять. Звякнули затворы, и зависла вдруг такая тишина, что стал слышен комариный писк.

Я вспотел. Вот будет зрелище, если они стрелять начнут. Достал планшет, включил камеру, чтобы зафиксировать бойню для потомков…

Звеньевой поднял руки:

— Ладно, всё нормально, уходим. Удачи вам, загонщики, по вашу сторону шоссе.

Редбули попятились, не опуская оружие, и один за другим растворились в зарослях. Ещё несколько минут я чувствовал, как ослабевают исходящие от проводницы волны, потом и они исчезли.

Внешник тяжело выдохнул и облизнул губы. Снял с пояса фляжку, отпил, и спросил, непонятно к кому обращаясь:

— А за кем они хоть гнались?

— Да мужик какой-то… Хрен знает… Можно в записи посмотреть.

— И чё это даст?

— Ни чё не даст. Оператор сказал, лица не видно.

Внешник снова облизнул губы.

— Ну и на кой мы тогда на рожны полезли?

— Так это ты полез. Мы сзади стояли.

— Ну да, ну да, — внешник постоял, глядя себе под ноги, и махнул рукой. — Всё, на базу. С меня четверть самогона.

Охранники довольно загудели, и погрузилась на платформы. Я отполз подальше, чтоб не маячить перед камерами, и двинулся в обход к высотке. Шёл с оглядкой, чтобы не нарваться ненароком на очередную тварь или на затаившихся в засаде редбулей. Но похоже, на сегодня я свой лимит непредвиденных встреч исчерпал. Хотя нет… Я вновь ощутил беспокойство. Присел и начал осторожно сдвигаться вправо к одиночному дереву. Ещё не до конца осознавая, чем было вызвано беспокойство, услышал знакомый голос:

— Дон!

— Алиса⁈

Девчонка вышла из-за угла. По щеке размазана кровь, руки и одежда тоже в крови, волосы растрёпаны.

— Их убили, Дон. Их убили…

Я не стал спрашивать, кого. Раз она одна, то это и без пояснений ясно, а вот…

— Кто?

— Не знаю. Я не видела. Люди. Какие-то люди. Фломастер оттолкнул меня, я убежала. А они их убили…

Алиса заплакала. Я обнял её.

— Всё хорошо, девочка. Всё будет хорошо. Не плач. Я никому не позволю обидеть тебя.

Глава 20

Возвращаться в высотку мы не стали. Смотреть на мёртвые тела Гнома и Фломастера необходимости не было. Жалко их, но изменить уже ничего нельзя. Ни изменить, ни защитить. Что случилось, то случилось, будем жить дальше.

Алиса проплакалась и успокоилась. Взгляд обрёл прежнюю серьёзность, и мы задались вопросом своих дальнейших действий. На Территориях ловить нечего, куда не подадимся, везде враги: квартиранты, редбули, внешники, дикари, рейдеры. Трижды прав смотритель станции: мы во всех списках. Поэтому единственное более-менее безопасное для нас место — Загон. В нём можно затеряться среди тысяч людей. В Петлюровке преступники из списка законников живут годами, и никому нет до них дела.

Кроме того, вернуться в Загон я должен ещё по одной причине. Дряхлый. Только он мог ответить на вопрос, где моя дочь. В последнюю встречу мы так мило с ним пообщались, а ведь тогда он уже знал, чертила, что Данара моя жена, и никакого намёка ни взглядом, ни действием не выказал. Хоть бы подмигнул, падла. Возможно, и Кира была где-то близко, но опять же ни слова. Мразь! Найду, поговорю и придушу, поскрёбыша, собственными руками.

— Возвращаемся в Загон, — заявил я Алисе, и отчеканил каждое слово. — Я должен поговорить с Дряхлым.

Ждал, что девчонка начнёт спорить, возражать, искать компромиссы, но она восприняла информацию на удивление легко и спокойно. Кивнула, соглашаясь, и изобразила улыбку. Последние дни она сильно изменилась. Из упёртой готовой царапнуть злой кошки, она превратилась в мягкого послушного котёнка. Не уверен, что такой она нравится мне больше, влюбился-то я как раз в злую и недоступную. Но что-то в этом было. Посмотрим, каким будет продолжение.

Чтобы не маячить на виду, мы зашли в подъезд. Я осмотрел лестничную клетку, поднялся на второй этаж, заглянул между пролётами. Тишина. Ни тварей, ни людей. Спустился вниз, зашёл в ближнюю квартиру. Вещи не тронуты, в шкафу аккуратно сложено бельё, на вешалках одежда, толстый слой пыли на полу. Вездесущие сборщики из Петлюровки каким-то чудным образом обошли этот дом стороной или просто не успели добраться до этой части Развала.

Я позвал Алису, закрыл за ней дверь, подставил под ручку стул. Алиса села на софу, достала планшет, я прошёл к окну, отогнул край занавески. Сразу за домом начиналось сухое поле с пожелтевшей под солнцем пожухшей травой. Левее в трёхстах метрах располагалась городская железнодорожная станция, после которой рельсы разделялись на два пути, один заворачивал к Полыннику, второй тянулся прямо, на Северный Внешний пост. Я посмотрел время. Часы на планшете показывали начало седьмого вечера. Вечерний поезд со сборщиками крапивницы уже проехал.

Я поставил на стол ранец, вынул сухпай. Снял с пояса фляжку. Воды осталось примерно половина. На сегодня нам