советско-финской войны из Хельсинки был отозван и её муж Б.А. Рыбкин. В Центре он возглавил 8‐е отделение 5‐го отдела ГУГБ НКВД. Через год с небольшим, после создания Наркомата госбезопасности (далее – НКГБ) в феврале 1941 года он возглавил 4‐й отдел Первого управления НКГБ.

С началом Великой Отечественной войны знания и опыт разведчицы З.И. Воскресенской-Рыбкиной потребовался на другом участке борьбы с фашизмом. Её включили в состав Особой группы НКВД СССР, созданной по приказу Берии на базе 1‐го разведуправления НКГБ – НКВД. Как упоминал П.А. Судоплатов, бывший одним из руководителей этой группы, в её состав привлекли лучших разведчиков и контрразведчиков, среди которых он называл и Зою Рыбкину-Воскресенскую[291]. С Павлом Судоплатовым, работавшим в то время под псевдонимом «Андрей», З.И. Рыбкина была знакома лично с 1936 года ещё по прежней работе в резидентуре советской внешней разведки в Хельсинки. Особая группа подчинялась непосредственно наркому НКВД СССР. Затем 3 октября того же года группа была преобразована во 2‐й отдел наркомата для оперативной координации деятельности всех служб органов госбезопасности за линией фронта. В те же октябрьские дни была сформирована Отдельная мотострелковая бригада особого назначения (ОМСБОН) для осуществления диверсионно-разведывательных действий в тылу врага и развёртывания партизанского движения на временно оккупированной территории СССР. Как отмечал П.А. Судоплатов, Особая группа – 2‐й отдел НКВД СССР были единственными службами госбезопасности, которые оставались в Москве. Остальные структурные подразделения НКВД были эвакуированы в Куйбышев.

Зоя Ивановна Рыбкина была среди тех, кому было поручено заниматься подбором, обучением и формированием диверсионно-разведывательных групп для заброски в тыл германских войск. Важное значение имело принятое 18 июля 1941 года постановление ЦК ВКП(б) «Об организации борьбы в тылу германских войск», которое требовало создавать на захваченной части советской территории невыносимые условия для германских интервентов, формировать партизанские отряды, диверсионные группы и подпольные организации.

В неразберихе первых месяцев войны с гитлеровской Германией блестяще подготовленную разведчицу с большим опытом создания нелегальных агентурных сетей за рубежом, как пишет историк спецслужб Н.М. Долгополов, чуть было не отправили на занятую немцами железнодорожную станцию с заданием «устроиться… стрелочницей либо сторожихой на неведомом полустанке и передавать в Центр сведения о передвижении немецких эшелонов. Потом, правда, поспешный приказ отменили»[292]. И тем не менее Зоя Ивановна позже вспоминала о том, что все работники Особой группы готовилась выполнить любое задание Центра в тылу германского агрессора. «Готовилась к этому и я, – писала она в своей автобиографической книге «Под псевдонимом Ирина». – Разучивала свою роль сторожихи на переезде у маленькой железнодорожной станции»[293]. К счастью, для её уровня разведывательной подготовки и опыта нелегальной работы за рубежом нашлись дела поважнее.

Новая загранкомандировка

А уже осенью 1941 года Б.А. Рыбкин был направлен в загранкомандировку в Швецию. В шведской столице он должен был возглавить резидентуру советской внешней разведки в Стокгольме под прикрытием официальной должности советника советской миссии в нейтральной Швеции. Полномочным представителем и посланником Советского Союза в этой стране Северной Европы с 1930 года была А.М. Коллонтай.

Как вспоминала позже Зоя Ивановна, накануне отъезда Бориса Аркадьевича в Стокгольм её неожиданно вызвал к себе Л.П. Берия. Нарком НКВД Союза ССР поинтересовался, чем она в тот момент занималась. «Я сказала, – писала она в своей книге, – что готовлюсь идти работать в тыл. «В качестве кого?» – «железнодорожной сторожихой на переезде». Нарком рассмеялся. «Немцы такую сторожиху арестуют и расстреляют». Ехать вам надо в Швецию»[294]. Позже Зоя Ивановна узнала, что её спецкомандировка в Швецию состоялась по запросу Коллонтай в МИД СССР, в котором она просила направить в Стокгольм известную ей ещё по работе в Хельсинки Рыбкину в качестве пресс-атташе советской дипмиссии.

Спустя несколько дней разведчики-супруги уже летели в Архангельск. Оттуда перебрались, правда, порознь в Англию. Несмотря на дипломатические паспорта, английские союзники в Архангельске смогли предоставить место на своей летающей лодке-амфибии «Каталина» только мужчине – Б.А. Рыбкину. Собственно, этот морской патрульный бомбардировщик был изобретен в США, где выпускался с 1936 года, а затем экспортировался в разные страны, включая Великобританию. С конца 1938 года была организована сборка в СССР по лицензии таких самолётов-амфибий из привозных узлов и комплектующих. Позже было начато собственное производство этих летающих лодок в нашей стране. С июля 1941 года британские летающие лодки доставляли срочные грузы в Архангельск[295].

Свой отказ предоставить место З.И. Рыбкиной англичане объяснили тем, что по английским законам на борт военного воздушного судна может подняться только одна женщина – королева Великобритании. Однако обещали предоставить ей место на английском гражданском пароходе, прибывающем через несколько дней в архангельский порт. Ей предстоял непростой и долгий путь под немецкими обстрелами и бомбёжками в Швецию через Англию и Норвегию.

Зоя Ивановна, прибывшая вместе с мужем в Стокгольм, в качестве легенды прикрытия была официально назначена руководителем пресс-службы советского представительства в столице Швеции. В резидентуре и в Центре она была известна под псевдонимом «Ирина». Ей удалось установить с Коллонтай более доверительные отношения, которые способствовали интересам общего дела. Их совместные, каждой на своём участке работы, усилия в конечном счёте способствовали выходу Финляндии из Второй мировой войны и разрыву союзнических отношений с фашистской Германией. Да и в целом было серьёзно подорвано германское влияние в скандинавских странах.

В начале 1943 года Борис Аркадьевич был отозван в Москву, а Зоя Ивановна оставалась в Стокгольме. К тому у неё были веские основания. В 1944 году в их семействе разведчиков появился первенец, которого назвали Алексеем.

Причиной вызова в Москву стал провал агентурной сети «Красная капелла», с которой Борису Аркадьевичу было поручено восстановить прежде утраченную связь. Однако в результате допущенных связными и некоторыми агентами грубых нарушений правил конспирации и полученных инструкции германской контрразведке удалось выявить и арестовать как самих руководителей этой разветвлённой разведывательной сети, так и значительную часть завербованных агентов и привлечённых источников информации. Численность агентурной сети «Красной капеллы» составляла, по разным данным, от 150 до 200 человек. Костяк нелегальной антифашистской организации в Германии составляли участники движения Сопротивления и сторонники Коминтерна. Поддерживалась связь с нелегальной агентурой советской разведки в Швейцарии.

Гестапо во второй половине 1942 года арестовало многих