Шрифт:
Закладка:
— Чего долбишься, как дятел на старой сосне? — подняла она недовольный взгляд.
Вот вам и здрасьте…
— Так написано же? — кивнул я через плечо на дверь.
— Ну стукнул раз и входи, чего колошматить до посинения? Приглашения ждешь?
Словно и не она мне звонила.
— И вам доброго утречка, Тамара Ильинична, — улыбнулся я и прикрыл поплотнее дверь.
На всякий случай поводил глазами по кабинету в поисках Гоши или его коробки. Я, конечно, змей не боюсь, а вот Гошу опасаюсь. Больно морда у него хитрая и сытая, будто и впрямь здешнюю обрезь жрет.
Но подколодного не было. Я успел бегло осмотреться. Обычная обстановка, как в любом другом казенном кабинете мелкого начальника: шкаф с куском пенопласта на двери, истыканным самодельными дротиками, пепельница из черепа, книжки с названиями обычными и рутинными, типа: «Судебно-медицинская экспертиза женщин, пострадавших от сексуального насилия» и «Структурные изменения кожи в области огнестрельных ран». Еще есть аквариум на окне, только без воды. А вместо рыбок огромный мерзкий паук. А с потолка широким серпантином свисает клейкая желтая лента, усеянная трупам невинных мух. Братская могила и памятник одновременно.
Поймав мой взгляд на ленте, заведующая кивнула на аквариум и нехотя пояснила:
— Я их Макару скармливаю, только надо ловить момент, пока они живые. Мертвыми он брезгует. Хищник ведь, а не падальщик.
Хорошо, что Ваня со мной не пошел, он как человек тонкой крестьянской организации вряд ли обрадовался бы гастрономическим подробностям о Макаре.
— Садись, в ногах правды нет, — предложила, подобрев, медичка и закурила беломорину.
Паук, почуяв дым, мигом перестал на меня глазеть рядами своих мерзких зенок и спрятался под какую-то плоскую штуковину, напоминающую фрагмент человеческой лопатки.
После нескольких жадных затяжек заведующая лихо, щелчком стряхнула пепел в полость «бедного Йорика».
— Ну-у… — с нетерпением уставился я на бабку. — Слушаю вас внимательно, Тамара Ильинична. Вот, кстати, как и заказывали…
Я выложил на стол упаковки с капронками, они сверкнули на солнышке глянцем. Мне даже показалось, что Йорик скосил на них удивленные глазницы. Хм… Вроде, не курил, а лишь надышался крепким табаком.
Заведующая, щуря один глаз от дыма и не выпуская из зубов сигарету, повертела в руках дары. Удовлетворенно крякнула и проговорила:
— Я, конечно, в заключении все написала и в прокуратуру следаку позвонила, но тебе скажу отдельно… по секрету. Только между нами, Морозов, усёк!
— Слово офицера, — кивнул я, надеясь, что попал в точку с выражением.
Что там менты говорят? Явно не «мамой клянусь», «отвечаю» или «зуб даю».
— В общем, я на биохимию отправила в область образцы с трупа. Кровь и ливер… Обычно, мы по суицидам так не делаем, не заморачиваемся и не грузим лишней работой себя и коллег. Работы всегда столько, всю не перелопатишь. Но раз ты говоришь, что нестыковочка приключилась с табуретом — ноги трупа не достают до постамента, то решила все по полной проверить, как по нераскрытому убийству. Так вот, в образцах трупа Куценко обнаружен мусцимол.
Заведующая замерла в ожидании оваций. Ну, или, по крайней мере, восторженных возгласов с моей стороны.
Я, конечно, рад, что она не забыла обстоятельств, про которые я ей говорил — раз уж у неё там трупы в очереди стоят, то немудрено — но больше радоваться, вроде как, было нечему. Потому чуть помолчал, подумал, а потом решил ее не разочаровывать и воскликнул:
— Отлично! А вот это уже очень и очень интересно! Кто бы мог подумать⁈.. Извиняюсь, а что такое мусцимол?
— Как что? При высушивании плодовых тел декарбоксилируется из иботеновой кислоты.
— Ебо… извиняюсь, какой кислоты?
— Да какая разница, все одно не запомнишь, — она махнула на меня рукой — мол, неучи кругом, — ну уж мусцимол-то ты должен знать.
— Мукалтин только знаю, похожее, — честно ответил я.
Эксперт отложила цигарку и обстоятельно, чуть ли не по слогам пояснила:
— Мусцимол — это сильное психотропное вещество. Воздействует на психику и может вызывать галлюцинации. Обладает седативно-гипнотическим, диссоциативным эффектом. С человеком под его воздействием можно хоть что сотворить.
И смотрит на меня — у змея, что ли, своего научилась такому взгляду? Я прочистил горло и выдал вопрос:
— Вот как? И что же, например?
— Например, убедить его залезть добровольно в петлю и сказать, что он от этого не умрет, а возродится. Или что он взлетит, а не упадет вниз в петле.
— А вот это уже новость хорошая, — потирал я руки. — Для Куценко, конечно, плохая, для меня хорошая, но, — я пожал плечами, — потерпевшему уже все равно.
Я вспомнил про прижизненные следы на запястьях трупа, будто от веревки.
— Получается, что кто-то сначала связал Куценко, опоил его сильнодействующим этим… «мукалтином» и заставил залезть в петлю. А потом обставил все как суицид! Умно…
— Мусцимолом опоил, не мукалтином…
— Ну да, конечно… Убийство? Теперь в заключении укажете?
— Нет, напишу, что обнаружены следы в организме, и только… Потерпевший ведь и сам мог принять вещество.
— Сам? Как это? Он что, в аптеке вот так продается?
— Нет, — покачала головой бабка. — В лесу растет, студент. Неужто по молодости не собирал, не баловался?
Признаться, ни в той молодости, ни в этой я не дружил с наркотой и вот сейчас, приходилось постигать прописные истины торчков.
— Мусцимол — это основное действующее вещество мухомора и некоторых ядовитых грибов, — с видом бывалой училки пояснила медичка. — Сушишь его, а потом…
Но она вовремя замолчала — резонно решила не разглашать рецепты. Прокашлялась громко и по-мужицки в сморщенный кулак и добавила:
— Ну, в общем, Куценко сам мог мухоморов насушить, теоретически. Вот так-то… Скорее всего, прокуратура этой версии и будет придерживаться. Мол, неблагонадежный неработающий и делинквентный элемент запросто мог насушить еще с прошлого года грибочков особых и вот так — наркоманить по тихой грусти. Потому и в петлю полез.
— У нас нет наркомании, — покачал я головой.
— Это в Зарыбинске нет, — возразила медичка, не уловив в моем голосе иронию. — А в крупных городах процветает. Поговаривают, даже наши артисты многие балуются. У меня подруга в наркологии в Москве
