Шрифт:
Закладка:
Передвижной вагон MCI, принадлежавший московскому отделению фирмы «Мелодия», прибыл в Ленинград, не подозревая об уготовленных ему испытаниях. Оборудованный по последнему слову техники студийный вагон ожидали дела государственной важности — запись живых программ классической музыки по заказу одной из японских фирм. Скорее всего, двухнедельная командировка в Питер сотрудников «Мелодии» так бы и ограничилась этими японскими записями, не окажись за 24-канальным пультом в вагоне MCI звукооператор Виктор Глазков — давний приятель Андрея Тропилло. Пронырливый Тропилло мгновенно воспользовался удачным стечением обстоятельств и в считанные дни организовал наиболее рациональный вариант эксплуатации звукозаписывающего фургона.
В очередной раз Андрею Владимировичу пришлось пойти на некоторые ухищрения, но цель оправдывала средства — похоже, это был и его звездный час. Итак, в течение десяти дней сразу три группы: «Аквариум», «Мануфактура» и «Странные игры» получили возможность в вечерние и ночные часы работать на сверхсовременной аппаратуре.
«Настроение, конечно, было дерганое, — вспоминает звукорежиссер Виктор Глазков. — На пульте прямо передо мной стояло небольшое зеркальце, в которое я наблюдал, что происходит за спиной и кто входит в дверь фургона. Вагон стоял прямо на Невском проспекте, в двадцати шагах от напичканной кагэбэшниками гостиницы «Европейская», и я сидел, как истребитель, ежеминутно рискуя слететь с работы».
Оценив всю важность момента, Гребенщиков «переступил через себя» и поехал налаживать отношения с Ляпиным, которые еще со времен записи «Табу» носили дискретный характер. Пока Ляпин колебался, участвовать ему в сессии или нет, он уже оказался внутри вагона MCI. Наверное, ни один музыкант на его месте не смог бы отказаться от соблазна поиграть на таком аппарате... Ляпин сыграл гитарные партии в «Капитане Африка», «Мальчике Евграфе», «Искусстве быть смирным», а также придумал классическую аранжировку композиции «Рок-н-ролл мертв».
Справедливости ради стоит отметить, что в концертном варианте этот монотонно-гипнотический гимн «молчаливых дней» выглядел значительно убедительнее. Сам Ляпин впоследствии говорил, что в студии «по техническим причинам» он сыграл свое самое неудачное соло в жизни.
...В ходе записи Гребенщиков постоянно экспериментировал с составом — возможно, не от хорошей жизни. В аквариумовском «Сержанте Пеппере» приняло участие около полутора десятков музыкантов. Одних только барабанщиков было четверо: Петр Трощенков, Александр Кондрашкин и Майкл Кордюков играли еще весной в Доме юного техника во время записи болванок. В одну из ночей Гребенщиков вытащил на сессию в MCI Евгения Губермана.
«В первую половину той ночи мы записывали гитару к «Мальчику Евграфу» и подпевки в исполнении жены Ляпина Лили (вокалистки «Джаз-комфорта»), — вспоминает Гребенщиков. — Часам к пяти утра, когда уже было выпито немалое количество портвейна и все валились с ног, Женька, находясь в весьма задумчивом состоянии, сыграл свою партию в «Капитане Африка» — возможно, не совсем то, что я хотел, но с достаточно убедительным ритмическим рисунком». Одной из «внеплановых удач» в этой композиции стала дикая саксофонная атака Игоря Бутмана в финале, сыгранная им в духе курехинско-гребенщиковских ночных импровизаций в Мариинском театре.
Не намного меньше, чем барабанщиков, на «Радио Африка» оказалось басистов: Грищенко, Гаккель и появившийся в самом конце записи Александр Титов. Титов поразил всех тем, что, один раз прослушав мелодию «Время Луны», с ходу идеально отыграл свою партию — после чего получил формальное приглашение стать членом «Аквариума».
На запись «Вана Хойа» был специально приглашен Гриша Сологуб («Странные игры»), но его весьма приблизительная игра на гармошке никого не устроила и в итоге эта партия на альбом не попала.
Когда «Вана Хойа», казалось, была закончена и все присутствующие находились в состоянии легкой эйфории, Гребенщиков неожиданно попросил еще раз включить фонограмму. И пока все хохотали, он с внезапно посерьезневшим лицом сказал в микрофон: «Чуки-чуки, банана-куки». Непонятно, что он имел в виду, но в этом был такой шарм, что одна из находившихся в студии девушек устроила танцы прямо у входа в вагон. Было шесть часов утра.
Музыканты «Аквариума» довольно быстро осознали преимущества многоканальной студии, но по инерции продолжали использовать приемы из арсенала доисторического двухдорожечного периода. Как и в эпоху «Треугольника», хэт периодически записывался задом наперед («Змея»), а на «Радио Шао Линь» специально увеличивалась скорость магнитофона — чтобы голос БГ звучал более высоко и походил на китайский.
Решающий штурм происходил в последние двое суток, когда появилась надежда закончить альбом еще до отъезда фургона в Москву. «Мануфактура» и «Странные игры» оказались за бортом — в вагоне круглосуточно находился один только «Аквариум». Виктор Глазков, который с утра записывал классику, а по ночам — рок, не спал уже вторую неделю. Тропилло помогал чем мог, подкармливал музыкантов бутербродами, но даже его во время сложнейшего финального монтажа пленки натурально рвало от усталости.
Последние сутки могли стать непредвиденным эпилогом к сказке со счастливым концом. Несмотря на героические усилия, «Аквариум» явно не успевал закончить сведение. Тогда Глазков, подарив своему шефу из «Мелодии» бутылку коньяка, спас ситуацию, отложив отъезд вагона еще на один день.
В последний момент Гребенщиков принес искусственные шумы — одолженную в фонотеке «Ленфильма» пленку со звоном колоколов, а также звуки мирового эфира, извлеченные из радиоприемника «Казахстан» и записанные на бытовой магнитофон в туалете Дома юного техника. Треск радиоэфира был вмонтирован между песнями, а звоном колоколов начинался и заканчивался этот удивительный во всех отношениях 52-минутный альбом.
«В шесть часов утра 28 июля Гребенщиков вылез из фургона с красными от бессонницы глазами, — вспоминает оформлявший альбом «Вилли» Усов. — Мы собрались все вместе, сели в электричку и поехали на рок-фестиваль в Выборг».
Через неделю специальное прослушивание альбома «для своих», состоявшееся в переполненном Белом зале ленинградского рок-клуба, завершилось громом аплодисментов. А в 1990 году, спустя пару лет после выхода «Радио Африка» на пластинке, этот альбом по результатам опроса газеты «Смена» был назван читателями «лучшим альбомом десятилетия».
«Когда я понял, что сведена последняя композиция, у меня, ей-богу, выступили слезы, — рассказывал Тропилло. — «Архангельский всадник смотрит мне вслед: прости меня за то, что я пел так долго» — это как мать, которая выпихивает из чрева собственного ребенка...»
Странные игры. Метаморфозы (1983)
сторона A
Солипсизм
Девчонка
Хороводная
Эгоцентризм II (На перекрестке)
сторона B
Эгоцентризм I
Плохая репутация
Метаморфозы
Мы
