Она задавалась вопросом, понимают ли они всю серьёзность этой альтернативы — они не знали уз, которые держали Кочина, только о преступлениях, совершённых против их отца.

— Пожалуйста, помогите нам, — продолжила Нхика, когда никто не говорил. — Всё на кону. Если доктор Санто окажется за решёткой, это справедливость для вашего отца, безопасность для вас, свобода для Кочина, и… — А для Нхики? Впервые в жизни Нхика почувствовала, что делает что-то, что может начать чтить наследие её семьи. Она использовала своё целительство сердца, чтобы исцелять. — … Всё, что мне нужно, это ваша помощь.

Она видела всю борьбу, что терзала Трина и брата с сестрой: шок от предательства доктора Санто, страх потерять ещё кого-то. Трин и Андао были практичны; она видела, как их неуверенность превращается в тихую решимость, пальцы Трина отбивали безмолвное послание на руке Андао.

Мими была медлительнее. Её взгляд колебался между Нхикой и Кочином, взгляд её глаз был точкой между гневом и скорбью, как будто острое дыхание могло наклонить её в любую сторону. Нхика боялась гнева Мими, но её скорбь была как-то хуже, и Нхика просила её посыпать свежую рану, помогая убийце её отца.

Наконец, Мими ответила:

— Что мы можем сделать?

Облегчение растопило напряжение в мышцах Нхики, и она посмотрела на Конгми с благодарностью.

— Письмо, — начала она. — Хотя доктор Санто никогда не подписывал его, оно написано его почерком. В нём изложены его намерения и мотивы. Вы можете представить это как доказательство.

— Но этого недостаточно, — сказал Трин. — Особенно если все верят, что это был несчастный случай. Угрозы — это одно, но нет доказательств, что он действительно это сделал.

Нхика нахмурилась.

— А что насчёт Хендона? Он может дать показания о том, как доктор Санто пытался убить его.

— И у нас всё равно нет доказательств, — снова сказал Трин. — С социальным положением доктора Санто всё спишут на бред, вызванный травмой головы Хендона.

— Какие доказательства нам нужны тогда?

— Возможно, орудие убийства, уникальное для доктора Санто, — предположил Андао, но связать какое-либо оружие с доктором Санто было бы почти невозможно — не без того, чтобы не замешать в это Кочина.

Со своего места в задней части комнаты заговорил Кочин:

— У нас есть одно. Не то, что убило вашего отца, но то, что почти убило Хендона. Препарат.

Выражение лица Андао нахмурилось.

— Как это поможет?

— Я узнал этот препарат. Доктор Санто недавно разработал его, это мышечный релаксант под названием санкуроний — я ощутил его действие у одного из его пациентов на пересадке, во время операции. Как мы видели, достаточно большая доза может вызвать удушье. Поскольку он всё ещё на предварительном этапе, единственная бутылка находится у него дома, но мы можем украсть её и ввести его… — его фраза оборвалась, как будто следующие слова могли оскорбить.

Нхика поняла его мысль.

— Мы могли бы ввести его в тело твоего отца, — сказала она. — Собрать отдельные части преступлений доктора Санто, чтобы следователи обнаружили их.

— Что это значит? — спросила Мими, прищурившись. — Ты хочешь сказать, что нам нужно будет эксгумировать моего отца?

Нхика сжала губы в ответ.

— С помощью целительства сердца мы можем распространить препарат по его телу, — спокойно пояснил Кочин. — Мы можем сделать так, чтобы это выглядело как причина смерти. Чтобы эксгумировать вашего отца для расследования, нам просто нужно, чтобы Хендон дал показания полиции — что он свернул не из-за лошадей, а потому что заметил, как ваш отец задыхается на заднем сиденье. Этого будет достаточно, чтобы у них появились подозрения в медицинской причине смерти, а не в травматической. Достаточно даже для токсикологического отчета, который может обнаружить санкуроний. Если мы подбросим препарат в его офис в медицинском центре, туда, куда имеет доступ только он, его вина будет несомненной.

— Это будет несложно, — сказал Хендон, но он уступил окончательное решение родственникам.

— Нет. — Мими скрестила руки. — Ни за что.

— Мими, давай подумаем, — сказал Андао, и Нхика видела, как в его голове заработали шестерёнки. Он не верил в загробную жизнь; разве он счёл бы это таким кощунственным? — Орудие убийства и причина смерти, чтобы возложить на дядю Шона. Письмо, написанное его почерком, подтверждающее его намерения. Хендон как свидетель на месте происшествия. Этого будет достаточно. Так мы его поймаем: с тем самым препаратом, который он пытался использовать против нас.

Брови Мими нахмурились от уныния. Тихим голосом она сказала:

— Но такое ощущение, что мы только что похоронили его. И нам придётся… потревожить его.

— Отец всегда хотел пожертвовать своё тело науке после смерти. Он просто не успел это записать, — рассудил Андао. — И я думаю, что… я думаю, что если бы он был готов пойти так далеко, чтобы противостоять кому-то такому близкому, как дядя Шон, он бы хотел довести это до конца. Он не оставил нам никаких инструкций, Мими, поэтому мы должны найти другой способ сохранить его память.

Где Андао всегда уступал своей младшей сестре, теперь он твёрдо стоял на своём мнении, и даже Трин кивнула в знак согласия. Мими сжала челюсти, обдумывая предложение больше со слов своего брата, чем со слов Кочина.

— Ты прав, — наконец сказала она, её слова несли в себе как смирение, так и решимость. Она обратила своё внимание обратно к Нхике. — Значит, вы хотите, чтобы мы эксгумировали отца, пока вы будете доставать этот препарат?

Нхика кивнула, облегчённая тем, что наконец-то заручилась поддержкой Мими.

— Но это должно быть тайно. Если доктор Санто узнает, что мы делаем, всё будет кончено.

Мими повернулась к Кочину.

— А ты. Если мы это сделаем, я хочу твоё слово, что после этого ты исчезнешь из нашей жизни.

— Я покину город, — ответил Кочин. Нхика знала, что это было то, чего он всегда хотел, но его заявление странно огорчило её. — Вы больше никогда меня не увидите.

— Хорошо, — заявила Мими. — Это не прощение, мистер Вен. Но ради Нхики, ради моего отца, мы поможем. Теперь давайте приступим.

Глава 23

К концу недели семья Конгми пригласила доктора Санто на ужин, предоставив Нхике и Кочину короткий промежуток времени для кражи санкурониума. Они собрали свои вещи — отмычки, сумки, перчатки — и оделись в чёрное. Перед тем, как выйти, Кочин приподнял сиденье скамьи, чтобы достать маски из спрятанного в нём тайника.

Нхика смотрела на маски. Лиса Кочина улыбается с подчёркнутым выражением, её же маска изображала рыбу, комически грустную, с