ее пальцы зудели, желая вплести их кости с ее тоской. Ее сердце билось так, словно грудная клетка была раскрыта, словно они могли заглянуть между ее ребрами и через грудину на обнаженное сердце. Она хотела, чтобы они ответили; больше того, она хотела, чтобы они поняли.

Нхика никогда не просила многого раньше. Она никогда не хотела многого, но сейчас хотела этого. Чтобы они поверили ей больше, чем доктору Санто, несмотря на годы их доверия к нему. Чтобы был хоть какой-то знак того, что она произвела на них впечатление, что они могли научиться заботиться о ком-то вроде нее. Чтобы ее выбрали, хоть раз, не за услугу или работу, а как друга.

— Я хочу поверить тебе, — наконец начала Мими, ее дрожащий голос разорвал тишину. — Но если не ты, то кто же человек в лисьей маске?

В этот момент раздался стук в дверь кабинета. Все обернулись, когда дворецкий просунул голову в комнату. — У вас гость, — сказал он.

Дверь распахнулась полностью, и внутрь вошел Кочин. Глаза Нхики расширились — она не просила его раскрывать себя — но он бросил ей уверенный взгляд.

— Доброе утро, — сказал он и поклонился.

Глава 21

Комната замерла, воздух стал таким хрупким, что Нхике казалось, он может разбиться от одного лишь стука её сердца. В планах никогда не было того, чтобы Кочин раскрывал себя — она боялась, что Конгми могли сделать с этой информацией, — но вот он здесь, несомненно подталкиваемый чувством вины. Она следила за ним краем глаза, видела, как он держит плечи ровно и сохраняет спокойное выражение лица, несмотря на смертоносный взгляд Мими.

— Мистер Вен, — прорычала Мими. — Что вы здесь делаете?

Нхика попыталась вмешаться, но Кочин опередил её.

— Думаю, вы уже догадались.

— Это вас вспомнил Хендон в тот день? — глаза Мими были дикими.

— Да.

— Вы убили моего отца?

Кочин вдохнул сквозь зубы.

— Я сделал это.

Мими замолчала, сжав кулаки по бокам. Нхика наблюдала за ними всеми — за яростью Мими, недоверием Андао и Трина — и желала, чтобы могла исцелить их недоверие. Но это было бы несправедливо; они имели право на свою скорбь.

С внезапной яростью Мими схватила нож для писем с письменного стола и ринулась вперед, размахивая им как ножом. Андао вскочил, чтобы удержать её, но Кочин не дрогнул, даже когда острие ножа оказалось направлено в его глаза. Мими боролась в руках брата, её маленькие руки царапали его рукава, и она выпустила крик отчаяния.

— Почему? — потребовала она, взмахивая ножом в воздухе. — Почему вы это сделали? Как вы могли это сделать? Я убью вас.

— Мими, пожалуйста, — сказала Нхика. Она двинулась, чтобы встать между ними, но Кочин поднял руку, чтобы остановить её.

— Я убью, — заявила Мими, её голос был гортанным. — Арестуйте его. Закуйте его в цепи. Заприте его. Он стоит прямо здесь, человек, убивший отца! — Она боролась сильнее, но Андао, с силой, о которой Нхика не знала, притянул её к себе и крепко удерживал. Там, в его объятиях, её трясущаяся ярость обратилась в рыдания.

Только тогда Кочин опустил взгляд. Хотя его спокойное выражение не сломалось, в его глазах появилась тень раскаяния. Сердце Нхики болело за него, за всех них, как бы она ни пыталась отстраниться. Это была не её вражда, но она чувствовала себя ответственной за все.

— Мне жаль, — сказал Кочин, подстегивая Мими к новой волне ярости. Её глаза налились слезами и недоверием, губы опасно искривились.

— Жаль? Тебе жаль? — вскричала она, слёзы текли с яростью её гнева.

— Нхика говорила правду, — сказал Кочин. — Доктор Санто был тем, кто попросил меня убить твоего отца. Это письмо служит доказательством. Я знаю, что это может не иметь большого значения для тебя, но он угрожал жизни моей матери. Жизням моей семьи. Я чувствовал, что у меня не было выбора.

— Почему я должна тебе верить? — выплюнула Мими. Она ослабла в объятиях Андао, но её макияж потек от слез.

— Мими. — Голос Трина был твёрд, привлекая её внимание. — Посмотри на письмо. Нхика не должна была возвращаться, но она это сделала — чтобы предупредить нас.

Нхика кивнула, благодарная за спокойствие Трина.

— Мы хотим одного и того же, чтобы доктор Санто предстал перед правосудием.

— Я понимаю это, но не вижу причины, почему его сообщник не должен сесть в тюрьму вместе с ним, — Мими сузила глаза, выглядя старше своих лет. — «Директор исследовательского центра и гравер крови замешаны в убийстве». Это более точный заголовок, не так ли?

Нхика ударила ладонью по приставному столику.

— Он не гравер крови, — прошипела она, вызвав шок на лице Мими вместо ненависти. — Это имя, которое используют другие, не имя, которое мы придумали для себя. Доктор Санто искал его за то, кто он есть, целитель сердца, и использовал его для этого. Если не он, то кто-то другой на его месте. Кто-то вроде меня или его матери. Кочин не гравер крови. Я понимаю твою боль, правда понимаю — если бы у меня был кто-то, кого я могла бы обвинить в смерти моей семьи, я, возможно, тоже захотела бы расчленить их до костяных осколков. Но твой отец умер, пытаясь разоблачить преступления доктора Санто. Если ты позволишь Кочину хоть в малой степени понести наказание, тогда ты позволишь доктору Санто победить.

Комната снова замерла, пока Мими изучала её, взвешивая силу её аргумента. Нхика никогда не знала Мими достаточно хорошо, чтобы оценить готовность её к милосердию, но что-то поддавалось за её взглядом.

— Ты заботишься об этом человеке, Нхика? — спросила Мими усталым тоном.

Нхика встретила взгляд Кочина и нашла там что-то тоскливое — под виной и тревогой было нечто другое.

— Да, — сказала она и увидела, как напряжение исчезло с его лба. Она заботилась о его целительстве, его свободе, о нём.

Мими открыла рот, чтобы ответить, когда раздался стук в дверь, сопровождаемый голосом: — Это дядя Шон.

Прежде чем Нхика успела осознать имя, Кочин метнулся через комнату и схватил её за запястье. Он потянул её под стол, как раз в тот момент, когда дверь начала открываться. Там они сгрудились, почти касаясь лбами, чтобы оба поместились в отсек для ног под столом.

— О, хорошо, что вы все здесь, — раздался голос доктора Санто, когда дверь открылась, его приветливость, как теперь знала Нхика, была лишь притворством. — Просто зашел сказать, что… О, Мими, ты плакала?

— Нет, — всхлипнула Мими неубедительно, её голос звучал с остатками гнева. — Может быть.

Доктор Санто издал сочувственный