Шрифт:
Закладка:
Так прошло несколько минут, и при очередном включении света я увидела впереди в стене круглый люк. Подошла к нему, с трудом повернула ручку. Люк со скрипом провернулся — и откинулся. Из него потянуло сыростью и холодом.
Выбирать опять-таки не приходилось.
Я пролезла в люк, закрыла его за собой.
Теперь я была в совсем тесном туннеле, здесь нельзя было выпрямиться, и мне пришлось ползти. Очень мешало длинное пальто, но не бросать же его.
А еще здесь было очень холодно.
Я проползла несколько метров, как вдруг туннель резко пошел вниз. Я не успела затормозить и покатилась вниз, как в трубе аквапарка. Только это было не так весело.
Правда, спуск был недолгим, я упала на бетонный пол прямо перед железной дверцей, закрытой на обычный засов.
Я легко отодвинула его — и оказалась на улице.
На улице была ночь, на улице была метель. Но у меня опять же не было выбора — и я выбралась в эту зимнюю ночь.
Дыхание сразу же перехватило от холода, снежные хлопья облепили лицо, пролезли за шиворот. Я подняла воротник пальто и зашагала вперед — чтобы как можно скорее уйти из этого страшного места, от этих страшных людей… Каблуки скользили по обледенелой дороге.
Но все же лучше идти по зимней улице, даже в такую метель, чем покорно ждать, когда тебя убьют и зароют на территории заброшенного завода!
Так я шла десять минут, двадцать — и наконец почувствовала, что не слишком выиграла.
Может быть, меня здесь не убьют — но я сама умру от холода! Или свалюсь в какую-нибудь яму и переломаю ноги. И еще неизвестно, какая смерть ужаснее!
Телефон работал, но я по-прежнему не знала, где нахожусь, так что не могла вызвать такси…
И тут впереди сквозь мутную пелену метели проступили два тусклых пятна.
Эти пятна двигались — значит, это были фары машины…
Я бросилась навстречу этому свету и скоро увидела приближающийся автомобиль.
Это был скромный пикапчик с надписью на борту «Срочная доставка пиццы».
Я выбежала на дорогу, наперерез машине, и замахала руками, лишь бы она не проехала.
Тут мне пришли в голову все страшные истории о наивных девушках, которые садились ночью в машины незнакомцев. Такие истории рассказывала мне мама в воспитательных целях, да и не только она, и они сидели уже у меня в подкорке.
Но метель была очень убедительна, и я решила для себя: если в машине два человека — ни за что не сяду, а если один — так и быть. От одного я как-нибудь отобьюсь.
Пикап остановился.
Я заглянула в кабину.
Там сидел один человек, парень лет тридцати с круглым, добродушным, как у целлулоидного пупса, лицом и растрепанными светлыми волосами.
Порыв ветра залепил в меня снегом, и я перестала сомневаться, потянула на себя дверцу и влезла в кабину. Машина тут же тронулась с места.
— Привет! — проговорил парень, оглядев меня боковым зрением.
— Привет! — ответила я, стуча зубами. — Хорошо, что я увидела твою… вашу машину, а то бы околела от холода!
— А как ты оказалась на улице в такую ночь?
— Ох, не спрашивай!
— Что, с парнем поссорилась?
— Ну до чего же ты догадливый!
— Да тут большого ума не надо. Как еще нарядно одетая девушка могла оказаться на улице в такую метель?
— Ну да, ты прав… — Я откинулась на спинку сиденья.
— Ну, если не хочешь об этом говорить — не надо.
— Честно говоря, не хочу.
— Твое право… это я так, для поддержания разговора. Езжу один, хочется с кем-нибудь поговорить…
Он замолчал, а меня передернуло — было все никак не согреться.
Водитель понял это и подкрутил регулятор печки. По ногам заструилось блаженное тепло. Ноги потихоньку оттаяли и заныли.
Я благодарно взглянула на водителя — и вдруг мне показалось, что сквозь его добродушную кукольную внешность, как сквозь карнавальную маску, проглянуло на мгновение совсем другое лицо — опасное, подозрительное, коварное…
Да нет, это мне просто показалось. Этак у меня скоро разовьется паранойя…
Водитель озабоченно взглянул на меня, спросил:
— Ну что, согрелась?
— Уже почти…
— А то хочешь, у меня горячий кофе есть.
Он свободной рукой достал откуда-то из-под сиденья термос, протянул мне:
— Нальешь сама?
— Конечно!
Мне вдруг страшно захотелось кофе. Я открутила крышку термоса, налила в нее дымящийся напиток.
Вкус кофе показался странным, немного непривычным, но я списала это на термос. Зато в желудке стало тепло, и это тепло распространилось по всему телу.
— Хорошо! — проговорила я благодарно, возвращая спутнику термос. — Спасибо!
— Не за что! Я по ночам работаю, и мне без кофе никак…
— А ты вообще как сюда заехал? Здесь ведь промзона, кто здесь заказывает пиццу?
— Да тут, в промзо-оне, есть какие-то офисы. Люди снимают помещения по дешевке, а есть всем надо… Хоть днем, хоть ночью.
То, как он произнес слово «промзона», с растяжкой на второе «о», показалось мне странно знакомым.
Машина ехала среди темных корпусов, среди буйства метели. Меня вдруг начало неудержимо клонить в сон. Я потерла глаза, чтобы отогнать дремоту, и спросила:
— А ты сейчас вообще куда едешь?
— На базу, за новой порцией пиццы.
— Будешь какое-нибудь метро проезжать, высади меня…
— Ладно, так и сделаем.
И снова его слова, его голос показались мне странно знакомыми. Где-то совсем недавно я слышала этот голос и эти самые слова…
Я на мгновение провалилась в сон, с трудом вынырнула из него, встряхнула головой. Да что со мной происходит? Только не хватало заснуть в чужой машине!
На какое-то время мое сознание прояснилось.
В голове прозвучали последние слова водителя: «Ладно, так и сделаем…»
И тут я вспомнила, где и когда слышала этот голос и даже эти самые слова. Это было, когда я через вентиляцию подслушала разговор двух мужчин, которые решали мою судьбу. Решали, убить меня сразу и спрятать мой труп в промзоне или пока оставить в живых и отвезти на Обводный канал к какой-то Ильиничне…
Один голос принадлежал тому человеку, который руководил подозрительным «кастингом», а второй… ну да, это был голос вот этого парня, который сидел сейчас за рулем пикапа! И я не придумала ничего умнее, чем самой сесть в его машину!
Я потянулась к ручке двери, чтобы выскочить на ходу, но руки уже не слушались, и сон, точнее, тяжелое беспамятство навалилось на меня тяжелой плитой…
Очнулась я от того, что
