такой особенности, возможно, заглянуть в библиотеку, поискать что-то полезное. Если у нее такая сильная реакция на незначительное заклятие, то страшно представить, как ее будет ломать от заклятий посложнее. Бросив случайный взгляд в зеркало на стене за нами, увидел ее спину, с красующимися там завитками Брачной Метки, но не они приковали к себе моё внимание. Страшные уродливые шрамы вдоль позвоночника пугали, не знаю, что случилось с этой девчонкой, но, судя по ним, что-то серьезное. Наверное, столь серьёзное ранение просто невозможно вылечить без магии, а раз у нее такая жуткая реакция на магию, его и не лечили, ограничившись лишь корсетом, который я разорвал снимая.

Она не смотрит на меня, прижимает к себе полотенце, пряча под ним свою красивую грудь. Зря, она скрывает именно ее, лучше бы оставила его на спине. Видеть эту чертову Брачную Метку на ее спине в отражении намного неприятней. Лучше чувствовать легкое возбуждение от ее наготы, несмотря на все кровавые царапины.

– Зачем ты это сделала? – наконец спрашиваю у нее то, что давно не давало мне покоя. Задаю только один этот вопрос, хотя спросить мне хочется о многом. Зачем и как она это сделала? Это все из-за моего статуса, денег, власти? Ей все равно было под кого ложиться, лишь бы получить от этого выгоду?

Она молчит, отпускает взгляд, прячется за собственными длинными волосами. Чувствую злость, желание схватить ее за шею и заставить рассказать все, абсолютно все. Глушу свои желания, там, в комнате, осталась Серафима, мне не хочется, чтобы она узнала что-то еще. В том, что сестрица стоит за дверью и подслушивает, я уверен. Стягиваю мокрую рубашку, она прилипла к телу, это напрягает.

– Прости меня, – слышу эти слова и не могу в них поверить. Стоя рядом с дверью, мне послышалось, как после этой фразы охнула за дверью Серафима. Ни одна девушка еще не просила у меня прощение, особенно за такое. Но оборванка вряд ли была первой, кто произносил эти слова, не чувствуя за собой настоящей вины. Не знаю, что она чувствует, ничего не ощущаю! Возможно, она думает сейчас не обо мне, а исключительно о том, как бы спасти свою шкуру.

– Прости. И за кольцо прости. Мне не стоило так поступать с тобой, – вижу, как она нервничает, слышу, как капает с потолка вода, но совсем не чувствую никаких ее эмоций.

– Да? И почему же ты так со мной поступила? Зачем? – не могу удержаться от иронии, она правда думает, что меня так легко провести? Она снова замолкает и прячется за своими волосами, серьезно, лучше бы не распускала их. От взгляда на них сразу приходит воспоминание, как бродяжка скачет на мне, и эти волосы щекочут мой живот в такт ее движениям. В несколько шагов подхожу к ней и заставляю посмотреть на себя.

– Ты не чувствуешь раскаяния за свой поступок. Я всегда распознаю ложь, тебе лучше запомнить это на будущее, – злиться на нее намного легче, чем просто разговаривать, как раньше. Лучше чувствовать ее злость, чем совсем ничего.

– А чего ты хочешь от меня, маг, ради чего я здесь? Хочешь отомстить? Так ты уже достаточно отомстил. Этот огонь мучает меня с той ночи. Не знаю, почему он появляется, стоит мне разозлиться, но он достаточно мучил меня, – она показывает мне мой же родовой огонь и несёт какую-то несуразицу. Родовой огонь мучает ее? О чем она? Не понимаю.

– Забери его! – кричит она на меня зло, я чувствую ее злость, отчаянье и… ярость.

– И как я, по-твоему, должен его забрать?

Она что опять издевается? Хочет задеть меня, так же как с кольцом?! Сжимаю ее пылающую руку своей, хочу сделать ей больно, но, похоже, даже родовой огонь приносит ей боль, благодаря этой странной аллергии.

– Не знаю, он же твой! Забери! Я вообще не понимаю, почему он у меня! Я же замуж за тебя не выходила! – кричит она в бешенстве, и я далеко не сразу понимаю, что именно бродяжка говорит.

– Не выходила? – повторяю ее последние слова не в состоянии понять их значение. Что значит «Я же замуж за тебя не выходила»?! Что это, чёрт тебя побери, значит?! А кто выходил?! У меня, по ее мнению, глюки, эту драную Брачную Метку я один вижу?! Она снова издевается надо мной?! А как же огонь, как я его могу забрать? Может, она из ума выжила?!

Дверь в ванную комнату открывается с грохотом, Серафима умеет влезать в самые неподходящие моменты.

– Вальтер, я еще долго буду ждать, пока вы там будете расслабляться?! Я принесла одежду для твоей оборванки, вкус у тебя, конечно, не очень, но и для такой «красавицы» у меня нашелся балахон, так что хватит уже рас… – она безостановочно трещала, держа в руках что-то похожее на платье, и внезапно замолчала, лишь взглянув на нас.

– Повтори то, что ты только что сказала, – не обращаю на Серафиму внимания, хочу услышать эту дурацкую фразу еще раз. Хочу почувствовать ее вину за столь откровенную ложь, или хотя бы злорадство, но не чувствую ничего. Зато от сестрицы такая гамма чувств, что словами не описать, здесь и презрение, злость, отвращение, недоверие и еще много чего.

– Вальтер… Вальтер, ты что наделал? Да как ты мог, брат?! Я знала, что ты на многое способен, но на такое?! Надругаться над бедной девушкой?! – главное, сколько возмущения в голосе сестрицы, словно я упал в ее глазах ниже некуда. А ничего, что она ее сама прокляла?! Оборачиваюсь на оборванку и вижу на ее лице искреннее недоумение, она делает вид, что не понимает, отчего мою сестрицу понесло в эту степь. В зеркале за ее спиной хорошо видно эту Брачную Метку, а она стоит, как будто… Как будто знать о ней не знает! Она просила забрать у нее родовой огонь, нет, даже требовала, словно я и правда могу. Подождите, а вдруг оборванка не знает о метке? Да нет, это бред! Тогда становится непонятно, зачем она пришла в мой номер, зачем спала со мной, все становится бессмысленным и странным.

Резко поворачиваюсь и ухожу из ванной, выволакиваю за собой сестру, оставив девушку в ванной.

– Вальтер, что ты творишь? – резко спрашивает Серафима, но я не могу ответить на ее вопрос. Я не знаю, почему ушел,