Шрифт:
Закладка:
Все это я и предложил организовать Саблукову. Причем не как наемному рабочему, а как полноценному партнеру, тут я, как всегда, придерживался правила гласящего, что шкурно заинтересованный человек работает лучше незаинтересованного.
— Я не знаю, ваше императорское величество, — замялся Саблуков. — Никогда коммерческими делами не занимался, не уверен, что у меня получится.
— Ничего, Александр Александрович, — я ухмыльнулся, сколько вот уже у меня было подобных разговоров за прошедшие двадцать лет? Десятки, если не сотни. Оттого у нас никакие изобретения и не приживались, что постановка их на коммерческие рельсы почему-то входила противоречия со странными понятиями о дворянской чести. Придумывать можно, а деньги за это получать — вроде как нет. У более молодого поколения это мозговое завихрение вроде бы начало выравниваться, но людьми возрастом постарше работать все так же было сложно. — Опытных в коммерции людей мы вам найдем. Тут купить, там продать — это много мозгов не надо, на хороший товар всегда желающие поработать найдутся, будьте уверены.
— Ну если так… — Саблуков глубоко вздохнул как перед прыжком в воду и кивнул, — тогда я согласен.
Забегая немного наперед, стоит сказать, что «взлетало» товарищество «Скорописец» достаточно тяжело. Первое время его держал на плаву только продавленный моим волюнтаристским решением госзаказ, а нормальные продажи на сторону, в частный сектор пошли уже в начале 1840-х.
Первая модель продержалась на рынке больше десяти лет, выйдя в итоге тиражом в шесть с половиной тысяч штук, из которых около тысячи уехало заграницу. Причем даже кириллический шрифт тут не стал помехой, благо поменять кнопки и металлические буквицы под заказчика не было большой проблемой. Вторая модель — более компактная и надежная — вышла на рынок в 1847 году и за счет дополнительно упавшей цены стала по-настоящему массовой.
Ну а само слово «Скорописец» — бронзовый шильдик с названием производителя украшал каждую проданную машинку — в итоге вовсе стала нарицательной незаметно перейдя на все впоследствии производящиеся пишущие машинки. Причем не только в России, но и в некоторых других европейских языках.
* * *Очень важная глава. Тот случай, когда автор не имеет готового очевидного решения и нуждается в помощи читателей. Высказывайте свои мнения насчёт идеологической парадигмы империи, очень интересно.
* * *Это бонусная глава выложена по достижении под книгой 2к лайков.
Глава 20
— Что вы мнетесь, как институтка, Иван Сергеевич? — Заметив необычное поведение своего главного оружейника, спросил я, — поговорить о чем-то хотите, так давайте, я вроде бы не кусаюсь.
В середине апреля 1836 года я как обычно заскочил на Сестрорецкий Оружейный немного пострелять да посмотреть, чем новым местные умельцы меня могут порадовать. Зима и начало весны выдались нервными из-за событий на финансовых рынках, приходилось буквально силой заставлять себя отдыхать, заниматься спортом или хотя бы просто переключаться на другую деятельность.
Мои конструкторы уже второй год бились над системой самовзвода для новых барабанников, однако пока у них получалось откровенно слабо. Либо конструкция выходила очень сложная, с большим количеством деталей и улетающей в космос ценой, либо надежность оружия проседала сверх всякой крайности, либо вес барабанника и так огромный по меркам будущего начинал зашкаливать просто за все рамки приличия. Совместить все искомые параметры — надежность, цену, простоту и вес оружия в одном экземпляре до сих пор никак не получалось.
— Я хм… Да, ваше величество, — главному инженеру было явно не по себе, — я давно думал… Хочу открыть собственное оружейное производство. Сначала может быть небольшую мастерскую, а потом возможно и полноценный завод вырастет.
Оружейный и около оружейный бизнес в империи был довольно популярен. Поскольку никакого законодательного регулирования на этом поприще пока не было — ну разве что, если пушку захочешь купить, могли к тебе образоваться вопросы у соответствующих органов, да взрывчатку продавали только по специальным разрешениям — оружие в России покупалось и продавалось достаточно широко.
Разного рода мелкие мастерские хоть и с большим скрипом, но понемножку отжирали у меня процент российского рынка, что, с другой стороны, на фоне его перманентного роста было в общем-то совсем не страшно. Самой часто запрашиваемой услугой тут было доводка выданных за казённый кошт «Бульдогов» для удобства их использования. «Бульдоги» — были моделью относительно устаревшей и прям скажем достаточно кондовой, однако простота и дешевизна их за счет массовости производства перевешивала все недостатки. За пятнадцать лет производства этих барабанников было выпущено порядка трехсот тысяч штук, и зачастую, при наличии свободных денег, получивший его офицер сразу нес оружие в мастерскую для «доработки напильником». Естественно вокруг такой потребности за эти годы выросла настоящая индустрия, а уже из нее потихоньку начали прорастать более-менее серьезные оружейные производства.
— Не слишком ли мелко с главного инженера полноценного завода уходить на хозяина небольшой мастерской? — Я покачал головой, понимая, что удержать хорошего работника вряд ли получится. Решение было явно принято не спонтанно, а хорошо обдуманно и, что называется, выстрадано.
— На большой завод у меня капиталов не хватит, ваше величество, — усмехнулся Марков. Продемонстрировал открытые ладони, как бы показывая что именно этой частью тела он собирается хватать за хвост свою мечту. Руки, кстати, у инженера были совсем не холеные, наоборот — грубые, в не выводимых пятнах от ружейного масла, мозолях и всяких неизбежных при ручной работе мелких царапинах. Было видно, что и сам человек может с железяками ковыряться, а не только карандашом по кульману возюкать. — А хочется сделать что-то свое, чтобы было только моим детищем.
— На волю значит, душа просится, в пампасы… — Я постучал пальцами по верстаку, на котором были разложены экспериментальные модели СОЗ и еще раз задумчиво посмотрел на оружейника. — Уже что-то делали в этом направлении?
—
