детского шоу «Воины межпространственной воздушной гвардии», даёт ему возможность сделать несколько шагов, которые в конце концов сделают его добродетельным или научат делать хороший выбор, как предлагает Аристотель. Некоторые дополнительные перспективы в том, как мы становимся добродетельными, могут быть полезными для обдумывания того, как «Герой и Злодей» в ситуации Минами могут открыть нам, что в действительности значит быть хорошим человеком. Например, Конфуций может сказать, что прежде чем практиковать добродетель, мы вначале должны видеть модель поведения.

По сути, это именно то, что Минами делает для детей, которые видят его как Ореаса, воина Эйр в его телешоу,— он служит примером. Аристотель одобрил бы это, поскольку он писал, что людей надо учить быть добродетельными и что учить необходимо с детства. Но героический персонаж в «Воинах межпространственной воздушной гвардии» также является ролевой моделью и для самого Минами. Каждую неделю, получая сценарий, он читает о своём персонаже, который постоянно действует добродетельно.

Сила примера была оживлена, как интересная тема обсуждения в свете недавних исследований в области познавательной способности и зеркальных нейронов. В экспериментах, использующих записи мозговой активности, наблюдения за какими-либо действиями могут вызывать специфические реакции в мозге, затрагивающие те же нейроны, как если бы мы сами выполняли эти действия. Эти эксперименты (Галесс и Рицолатти были пионерами в исследованиях такого рода — они изучали поведение макак; Мукамель, Экстром, Каплан, Лакобони и Фрейд опубликовали сравнительные результаты изучения людей) предполагают, что наблюдение примеров определённого поведения или действий может быть так же хорошо, как и действовать самим, по крайней мере, внутри нашего мозга. Аристотель определённо бы согласился, что внутреннее состояние является одним из важных компонентов добродетельности (подробнее об этом позже), но он видит поведение и действие более жизненно важным для дискуссии о добродетели: для Минами быть добродетельным — это не то же самое, что для нейронов загораться в мозге.

В отличие от детей, которые пассивно смотрят «Воинов межпространственной воздушной гвардии» по телевизору, Минами действительно приходится совершать или имитировать действия своего героя. Минами не просто смотрит на пример Ореаса в сценарии, ему приходится копировать его поведение перед камерой, он делает так же, как поступает ученик, когда копирует иероглифы канджи, прежде чем научиться рисовать их свободно.

Тот факт, что Минами растёт и становится лучшим человеком в течение съёмок сериала, предполагает, что если нам изначально предписано быть хорошим (буквально говоря, сказано, что значит поступать хорошо), а потом нам приходится делать так снова и снова под наблюдающим взглядом, то мы с большей вероятностью выберем добро, когда придёт время по-настоящему делать выбор.

Хотя, определённо, Минами уже не ребёнок, в «Герое и Злодее» он представлен как некто ещё очень юный (или, по крайней мере, незрелый), как кто-то, ещё развивающий свои потенциальные человеческие возможности. Хотя они и не являются его родителями, продюсер, автор сценария и режиссер управляют развитием Минами, предоставляя ему Ореаса как пример для подражания.

5 сантиметров

Пример и подражание являются жизнеспособными методами для обучения других добродетели и саморазвитию в этом смысле, хотя быстро становится ясно, что моральное образование — это сложный и замысловатый процесс. Один из вопросов, который поднимает Джон Дорис в своей книге «Недостаток характера: Личность и нравственное поведение»,— это то, что подражание идеализированному хорошему человеку может в некоторых случаях иметь катастрофические результаты, потому что «реальные люди не могут достигнуть или приблизиться» к психологии идеально добродетельных персон (стр. 150). Минами — это не Ореас, не важно, насколько хорошо он имитирует действия Opeaca. Следовательно, возможно, он находится в некоторой опасности, если не осознает их различия. Когда Минами ранит себя, это происходит потому, что он ведёт себя как Ореас, но фактически он всего лишь Минами и актёр (причём довольно эгоистичный).

Однако Джон Дорис думает гораздо больше об этических рисках, а не о физических. «Этически опасные обстоятельства, в которых добродетельный сможет идти вперёд без страха, на остальные не смогут» (стр. 150). Хотя, возможно, он намеревался действовать именно так, как действовал бы идеализированный добродетельный герой, Минами может оказаться уязвимым для давления обстоятельств, которым бы не поддался Ореас. Например, в конце третьей сцены Минами покидает бар, вступая в конфликт с Савадой и тем самым открывая свои чувства — противостояние, которое было очень напряжённым, оборачивается вдруг чем-то совершенно противоположным тому, на что рассчитывал Минами, возвращаясь на студию. Вместо того чтобы стать моментом нежности, в результате конфронтации Минами шантажирует Саваду тем, что он спал с ним, и этим вызывает у него отвращение.

Ореас, воин Эйр, может вступить в конфликт с Савадой (или в данном случае с Гадриэлем) и открыть свою любовь без того, чтобы доводить ситуацию до сексуального принуждения. Мы можем сделать вывод из размышления Дориса об этических рисках, что Минами мог избежать такого несчастья, если вместо того, чтобы действовать с уверенностью в возможности удержать ситуацию, чего можно было бы ожидать от Ореаса, он прислушался бы к совету, который мог бы дать ему Ореас (если бы Ореас знал, что Минами — это не идеализированный добродетельный человек, как он сам, и что он ещё не принял психологически его ролевую модель). Совет идеального добродетельного человека был бы иногда более полезен, чем подражание такому человеку. Но хотя он и может быть идеалом, всё-таки альтер эго Минами Ореас не является реальным человеком. И нет реального способа задать ему вопрос: Минами придётся вообразить, что мог бы ему посоветовать Ореас[17]. И в этом всё дело.

Дорис на самом деле не говорит о ситуации, подобной ситуации Минами и Ореаса, или даже о ком-то, кем мы восхищаемся, он говорит об идеально добродетельном человеке. Он исходит из идей, которые были выражены людьми наподобие Майкла Смита и Бернарда Вильямса, которые предположили, что люди, от которых мы получаем совет или которым подражаем, в самом деле находятся внутри нас, это идеализированные версии нас самих в идеализированных обстоятельствах. И поскольку актеры вовлекают свои черты в роли, которые они играют, а их роли становятся частью их жизненного опыта, мы можем потенциально думать, что Ореас — это нечто большее, чем просто персонаж, описанный в сценарии, он также может представлять идеализированную внутреннюю версию Минами. Прибавьте к этому факту, что когда сценаристы узнают о том, какие именно актеры будут играть роли, они часто начинают наделять персонажей определёнными чертами их характера, придавая персонажу некоторые характеристики актера. Ореас может оказаться гораздо более близок к Минами, чем казалось на первый взгляд. Но Минами не представляет, что Ореас посоветовал бы ему (или, в таком случае, что Ореас сделал бы