– Так и сказал? – заинтересовалась Изабель.

Бовуар улыбнулся:

– Он был абсолютно корректен. Сказал, что у нее ум живой, как ртуть.

Гамаш фыркнул.

– Умно.

– Да разве не это он имел в виду? – заморгала Лакост. – Ее умную голову?

– Ртуть не только очень подвижна, она еще и ядовита. Он не упоминал кого-нибудь, кому профессор Робинсон навредила?

– Нет. Создавалось общее впечатление, что она своей работой наносит ущерб репутации кафедры и университета. Но трудно представить, что завкафедрой мог сесть в самолет и прилететь сюда, чтобы зашибить ее поленом для костра.

– Ведь отец Эбигейл тоже работал в университете? – спросила Изабель.

– Да, они давние знакомые. Оба были адъюнкт-профессорами. Завкафедрой назвал Пола Робинсона, – Жан Ги посмотрел в свои заметки, – превосходным математиком, главным образом посвятившим себя изучению теории вероятности. Его любили коллеги и студенты. Он со многими сотрудничал, и его смерть стала для всех шоком.

– Вернемся к прошлой ночи, – сказала Изабель. – Похоже все-таки, что намеченной жертвой была профессор Робинсон. У кого-то из присутствовавших на вечеринке были мать или отец, которые пострадали бы, если бы ее рекомендации были приняты. И этот человек увидел свой шанс и воспользовался им.

– Родители или ребенок, – добавил Арман. Наступила пауза, которая грозила стать неловкой, но он же и прервал ее: – Или дед.

– Бог мой… – протянул Жан Ги. – Вы и в самом деле всерьез решили, что это мог быть я?

– Нет, не всерьез.

– Однако мысли такие были.

Гамаш выдержал взгляд зятя, потом улыбнулся:

– Мысли были, но не более, чем о ком-то другом. Думал ли я, что ты взял полено и в порыве безумия ударил ее сзади? Нет. Во всяком случае, не больше, чем ты думал то же самое обо мне. – Опять повисла неловкая пауза. – Ведь думал?

Жан Ги тоже улыбнулся:

– Приходила ли мне в голову мысль, что это могли сделать вы? Имея в виду не только Идолу, но и все, что случилось во время пандемии? Да. Подозревал ли я вас хотя бы на мгновение? Нет.

– Ну ладно, этих двоих мы можем исключить из списка подозреваемых, – усмехнулась Изабель. – Таким образом, у нас остается около полусотни других.

– Здесь вчера вечером был тот, кто убивал и прежде, – сказал Гамаш. – Он будет убивать и дальше. Без всякой жалости. Если у него появится подходящий мотив. И подходящий мотив тоже находился в этой комнате.

– Хания Дауд, – кивнул Бовуар.

– Oui.

– Я с ней поговорю, – предложил Бовуар.

– Non, позволь, это сделаю я, – возразила Лакост. – Я хочу с ней познакомиться. Тем более у меня нет никаких предубеждений на ее счет…

– Возьми с собой баллончик с газом, – посоветовал Бовуар. – Иначе тебе вынесут весь мозг.

– Как и сейчас.

Гамаш поднялся, остальные тоже.

– Пока вы тут занимаетесь делами, я съезжу в Монреаль. Посмотрю, что удастся найти о карьере Винсента Жильбера. Если он скрывает что-то, то это найдется в медицинской Библиотеке Ослера[90] в Макгилле. Спрошу у Рейн-Мари, – может, она поедет со мной и поможет разобраться. Она работала в их архиве.

– Я побеседую со святым идиотом, – вызвался Бовуар. – Выясню, как он оказался на лекции Робинсон, к тому же в подозрительной близости от стрелка.

Они направились по коридору к лестнице, прошли мимо существ, чьи очертания угадывались на каменной стене. Вдруг Гамаш остановился.

– Знаешь, Жан Ги, я подумал: наверное, лучше тебе съездить в Макгилл.

– Хорошая идея, patron. Отправьте меня в английскую медицинскую библиотеку. По крайней мере, без сюрпризов тут не обойдется.

Лакост рассмеялась:

– Твой огромный колодец невежества наконец-то начинает приносить какую-то пользу.

– А теперь маленький вопрос: напомни, что такое Макгилл? Ха, Макгиллиган. Ирландский остров Гиллигана[91], – брякнул вдруг Бовуар. Он, казалось, был необычайно доволен собой.

Гамаш рассмеялся, встретившись взглядом с Бовуаром, – в глазах его зятя горели веселье и ум. Арман давно знал и недаром любил этого парня.

– Справишься. Больше трех часов у тебя не уйдет.

Бовуар тоже засмеялся:

– С чего вдруг такая замена, капитан?

– Хочу сам поговорить с Винсентом Жильбером. Думаю, со мной он будет более откровенным.

И Изабель, и Жан Ги догадывались, что их патрон прав. Одним из свойств святого идиота был снобизм.

* * *

Жан Ги нашел тещу в книжном магазине – она обсуждала с Мирной обезьянок Энид Гортон.

– Согласна, – сказала Мирна. – Если ты найдешь, на чем она нарисовала первую обезьянку, то, возможно, поймешь, откуда они вообще взялись.

Когда Жан Ги спросил Рейн-Мари, не съездит ли она с ним в Макгилл, та ответила, что будет просто счастлива. Она любила Библиотеку Ослера. Эта библиотека была настоящим сокровищем, и знатоки считали, что лучшего медицинского архива во всей Северной Америке не найти. А для прочих это замечательное собрание оставалось тайной за семью печатями.

Из вежливости Жан Ги поинтересовался у Мирны, не присоединится ли она к поездке. Доктор Ландерс, как выяснилось, была хорошо знакома с этой библиотекой, поскольку провела там немало часов в последний год своего обучения.

И маленькая команда отправилась в путь.

* * *

Арман обнаружил Винсента Жильбера в гостиной обержа – тот сидел перед огоньком и читал. Гостиная сияла чистотой, все следы недавней вечеринки были убраны.

– Bonjour, Винсент, – сказал Арман. – Ищу себе компаньона на ланч. Присоединитесь ко мне?

– За ваш счет?

– За счет Sûreté.

Жильбер встал, и они вышли из гостиной.

– Это означает, что вы меня будете потрошить?

– Как минимум, – сказал Арман. – А может, даже фаршировать.

Винсент улыбнулся.

Они прошли мимо Изабель, которая спрашивала у портье про Ханию Дауд.

– Вот последнее, что я слышал о ней: она собиралась в конюшни, – ответил он.

– Merci. – Инспектор Лакост помедлила, потом спросила: – А Марка или Доминик нет поблизости?

– Хозяев? – уточнил молодой человек. – Мадам Жильбер в кабинете. Вы хотите ее увидеть?

– Я к ней зайду, – заявила Лакост, прежде чем портье успел возразить.

Впрочем, он не выказывал ни малейшего желания ее остановить.

Глава двадцать девятая

– Лангустины великолепны, – провозгласил Винсент Жильбер, когда они заняли столик у окна.

В ясный день отсюда открывался великолепный вид на деревню внизу и далекие холмы, чьи волнистые гребни простирались до самого Вермонта. А выпавший сегодня снег, затушевавший линии ландшафта и смягчивший его, придавал всей округе некую таинственность.

Доктору Жильберу, смотревшему в окно вместе с Гамашем, вид казался просто сказочным. Спокойным и мирным.

Но Гамаш смотрел в противоположном направлении и, должно быть, поэтому представлял нечто совсем иное. Он видел полицейских, палатку в лесу, ленту, огородившую место преступления…

Если у него