Истислав взглянул на утопающий в тени угол. Силуэт в этой тени явно принадлежал мужчине и был настолько молчалив, что про него было легко забыть.

— Думаю, Родослава Акимовна объяснит мне надобность такой «тени». Так ведь, Истр?

— Я не привык перечить ей, — отозвалась «тень». — Мати ничего не делает зря… правда, объяснять что-либо она тоже не спешит. Да тебе всё поведает, когда отцу подсобит.

Ратмир удивлённо изогнул бровь. Презрительно фыркнув на «тень», скрестил на груди руки.

— Всё, чем Родослава Акимовна может помочь отцу, так токмо проводить его в Славь.

Истислав замер, буравя брата взглядом. Истр вырвался из мрака, шагнув в тусклый свет уходящего солнца. В его светло-голубых глазах читался гнев, но голос был совершенно спокоен.

— С чего ты взял, что Аким Абатурович мёртв?

Ратмир не спеша встал из-за стола, ухмыльнувшись, подошёл к наворопнику.

— Мне внучка его сказала.

— Откуда она узнала? — опередив Истра, спросил Истислав.

— Может, я не так много времени провёл с её братьями да отцом, да кое-что приметил. Не ведаю, какими силами они владеют, да многое наперёд знают. Умила не стала бы предо мной кривить… к тому же я сам её печаль приметил, сам обо всём расспросил. Кабы знал, что оно важно, так сразу бы тебе рассказал… Вот тётке Умилиной — Арине — я, как токмо в Камбалу воротился, сразу возвестил об утрате.

Истр отвёл взгляд, задумался о чём-то. Внимательно наблюдая за разведчиком, Истислав нахмурился.

— Думается мне, что ты правды в словах Ратмира больше меня слышешь?

— Мати завсегда к нему заезжала, — прошептал наворопник, — да всё ж в тот день аки с цепи сорвалась. Нас оставив, в острог бросилась. Значит, грозила беда Акиму Абатуровичу… значит, нашла его.

Истислав вновь взглянул в окно — Переслава махнула ему рукой, улыбнулась. В горе богатырши Истислав чувствовал что-то большее — угрозу всему Катаю. Аким-Гора был не только учителем Родославы и её близким человеком, он был боевым духом катайских дружин… А самое главное, он был живым щитом Тархтарии, воином, вселяющим в Аримию ужас… И теперь его нет.

— Истр, покличь мне Люта немедля, — распорядился Истислав.

Без расспросов, стремительно наворопник вышел из палаты. Ратмир непонимающе уставился на брата и был уже готов обрушить ворох вопросов, но Истислав сжал его плечо.

— Воротайся в Камул, — выдал он.

— Уже? — подавился возмущением младший.

— Коли на границе неспокойно будет, камулская дружина первой в Кинсай на подмогу отправится. Посему будь при Демире.

— Дай хоть с сёстрами день побыть, — фыркнул Ратмир.

— Токмо день, — осёк Истислав. — Ступай.

Рыкнув, Ратмир вышел из палаты, хлопнул дверью ещё сильнее рассерженного купца. Бурча бранные слова, юноша зашагал по коридорам дворца и едва не влетел в идущего навстречу Люта. Исчерченное шрамами лицо предстало перед дружинником.

— Посторонись, парень, — пробурчал Лют, впечатав юношу в стену.

Ратмир хотел было ответить обидчику, но быстро передумал, сочтя Родославиного разведчика больно суровым. Да и брат не обрадуется его выходке. Вновь забурчав проклятья, Ратмир направился в сад. Сейчас он заберёт сестёр и пойдёт в дедовский дом. Тётя Арина просила присмотреть за её животиной, пока она с мужем пробудет в Камуле… Всё складывалось не так, как хотел Ратмир, не так, как мечтал по дороге домой. Брат продолжал видеть в нём лишь неразумное чадо, не считая нужным прислушиваться к его советам или желаниям. Старший, холодный, сдержанный, он так и остался недостижимо далёк. Любимец отца, любимец катайской знати… любимый, но такой чужой брат.

* * *

Дверь беззвучно отворилась. Неслышной поступью Лют вошёл в палату главы Камбалу. Истислав смотрел в окно, не обращая на наворопников внимания. Истр плотно закрыл дверь, замер за спиной Люта.

— Родослава не придёт, — констатировал глава Камбалу.

— Отчего? — нахмурился Лют.

— Аким-Гора мёртв, — медленно повернувшись к собеседникам, проронил Истислав. Подумав о чём-то, ухмыльнулся: — Токмо помысли, отряд лучших наворопников Тархтарии не знал о том. А простой дружинник, проходя мимо, узнал то, от чего зависит судьба Катая.

— Рода послала бы Каркуна, нашла бы способ передать такую весть, — рыкнул Лют, не веря в услышанное.

— Да, посему я уверен в том, что дело худо, — кивнул Истислав. — Коли Родослава не передала весть, значит, сильно торопилась, значит, понимала, что грядёт большая беда… Сумела ли она её остановить?

Густые брови сдвинулись к переносице, отчего изрезанное шрамами лицо стало ещё более свирепым. Лют шагнул к Истиславу, прорычал:

— Ты так быстро поверил в то, что сказал какой-то дружинник?

— Я поверил тому, что сказал брат, — поправил Истислав. — Он вспыльчив, упрям, да никогда мне не врал. К тому же кривить предо мной ему незачем… А ещё…

Лют вопросительно посмотрел на Истислава, тот явно о чём-то думал и не спешил посвящать разведчиков в свои мысли. Тревога колотилась в груди, старые шрамы жгли голову — Лют чувствовал неладное ещё на берегу Невера, отпуская Роду в Кийский острог. Сейчас все тревоги становились явью, грозили непоправимыми последствиями.

— Что ещё? — не выдержал Лют, прервав затянувшееся молчание.

— Ещё Боги наделили меня особым слухом, — не отвлекаясь от своих мыслей, ответил Истислав. — Когда я был малым чадом, отец передал меня Родославе. Она учила слышать гласы Богов, читать их волю. Может, я не достиг в том особого успеха, да всё ж ловлю отголоски неизбежного. Когда вы прибыли ко мне, я почувствовал, как нить Макоши оборачивается вокруг моей шеи. Сейчас эта петля затягивается сильнее.

— Ты говоришь загадками, аки Рода, — теряя терпение, выпалил Лют.

— Аким был великим воином, он воевал с Аримией половину своей жизни, — взглянув в глаза Люта, пояснил глава Камбалу, — он сумел вселить страх в ариман да стать нерушимым духом тархтар. Теперича его нет. Теперича ариманы ударят с огромной силой, а у тархтар не хватит духу выстоять.

— Война неизбежна? — шепнул Истр, подавшись к Люту, но тут же замер.

— Кийский острог невелик, — не обращая ни на кого внимания, словно самому себе, сказал Истислав, — Перунова крепость пуста, в ней лишь горсть дружинников да с десяток волхвов. Кинсай наращивает торговую мощь в ущерб военной… Мы близки к поражению, аки никогда раньше.

— С чего ты взял, что Аримия пойдёт на нас войной? — скрестив руки на груди, фыркнул Лют.

— Я был на последней войне с Аримией, — улыбнулся Истислав. — Отец верил, что настоящий воин должен видеть кровь да смерть с малолетства, должен видеть мощь своего народа. Я видел ту мощь…