А ещё видел упорство Аримии, видел отчаяние в глазах её воинов. Им нужны земли, аки всем народам. Их число велико, а земель мало. Молодой император сражался, не жалея себя, у него не было иного выбора — либо слава, либо смерть. Отец говорил, что старый император был терпеливее свого сына да память на зло имел громадную. Сейчас Аким мёртв. Сейчас у старика есть всё, дабы отомстить за смерть сына, за все свои поражения.

— Чего ты хочешь от меня? — понимая, что в словах главы слишком много правды, шепнул Лют.

— Собери своих наворопников, оправляйтесь в Кинсай с моим посланием, опосле — в Кийский острог. Отплывайте сегодня же.

— Я понял тебя, — кивнул Лют.

Истр уже сжал ручку двери, как голос Истислава заставил его остановиться.

— Ты плохо выполняешь приказы, Истр.

Юноша удивлённо посмотрел на главу Камбалу, неуверенно перевёл взор на Люта.

— Родослава велела тебе стать моей тенью, — напомнил Истислав, — посему боле ты к отряду Люта касательства не имеешь.

— Дабы я мог передавать воеводе послания, мне нужен кто-то из своих здесь, — кивнул Лют, сжав плечо юноши.

— Что ж, воевода Камбалу, — поклонившись Истиславу, сказал Истр, — перечить мати я не привык. Теперича лишь твоей волей я движим.

— Посему останься, — ухмыльнулся Истислав, — покамест Лют в путь собирается, подготовим послание главе Кинсая.

* * *

Щебет птиц. В ласковом солнечном свете, подставляя бока, красовались груши. Вывешенные простыни и скатерти надувались парусами. Дети играли в салки, звонко смеясь и визжа. Демир улыбнулся проворности Волота, быстроте Баровита, звонкоголосой Умиле. Четырёхлетняя малышка пыталась убежать от старших, путаясь в подоле рубахи.

— Вскоре сестра приедет, — раздался любимый голос за спиной, — хоть бы баню истопил.

— Да, Рода, не испарившись, за стол не сядет, — согласился Демир, поднимаясь со ступеней крыльца.

Нежные руки обняли его торс, прохладные губы коснулись щеки. Улыбнувшись, Аделя подняла корзинку.

— Схожу в лес. У меня кончались травы, заодно чадам ягод наберу.

— Не ходила б одна, — сжав её руку, сказал Демир.

— Не беспокойся, — заверила Аделя, увлекая мужа за собой. — Проводи малость.

Поглаживая узкую ладонь, воевода неторопливо подошёл к калитке. Взглянув на бегающих по двору детей, вышел вслед за женой. Аделя встала, как вкопанная, стоило ей ступить на дорогу, ведущую к главным вратам Камула. Подойдя к ней, Демир увидел отрока. Тёмноволосый, кареглазый, он был совершенно незнаком воеводе. Ногу отрока оплетал чёрный змей, шурша чешуйчатыми крыльями. Несчастный ничего не мог сделать, лишь смотрел на шипящее чудище. Демир подался было к отроку, но тонкие пальцы жены до боли сжали плечо, заставив остановиться. Демир удивлённо взглянул на неё — Аделя побледнела, руки её задрожали.

— Не мешай змею, — выдала она. — Пущай змей убьёт его.

— Что? — опешил Демир, не веря своим ушам.

— Не мешай! — крикнула Аделя.

Собравшись с силами, отрок схватил змея. Сорвав его с себя, бросил под ноги Демира. Воевода, не теряя времени, прижал змея ногой, не давая ему пошевелиться. Рыкнув, Аделя выскочила из-за спины мужа, в два шага настигла незнакомца, вцепилась в шею.

— Что ты делаешь? — закричал воевода, подавшись к ней, но тут же замер — змей под его ногой зашевелился, желая высвободиться.

Отрок вырвался из цепких рук жрицы, ухмыльнулся, отстраняясь. Из-за высокого забора соседского двора показалась Родослава. Увидав её Демир, выкрикнул:

— Рода, держи Аделю!

Но сестра не взглянула на него, подскочила к отроку, вцепилась в его смоляные кудри. Задрав парню голову, богатырша выхватила кинжал и перерезала несчастному горло. Ужас заскользил по вискам воеводы, непонимание сжало голову.

Кровь стремительно покидала рассечённую плоть, облик парня менялся. Кожа посветлела, чернота радужки уступила густой сини. Демир видел, как с земли поднимается совершенно другой человек. Змей под ногой воеводы взвился, вырвался. Расправив крылья, чудище бросилось на отрока. Не мешкая, парень схватил змея, сжал чешуйчатое тело. Змей сворачивался кольцами, хлопал крыльями, но никак не мог освободиться. Вскоре он обмяк в крепких руках. Отрок наотмашь бросил бездыханное тело о дорогу, всмотрелся в глаза Демира.

— Запомни, свет очей моих, — сказала Аделя, — должно быть так. Коли не выполнишь того, иной дракон захватит Тархтарию.

— Я не понимаю, — шепнул воевода, взглянув на жену.

— Просто запомни, — заявила Рода. Коснувшись головы отрока, погладила смоляные кудри. Ласково улыбнулась: — Совёнок.

Сон резко отступил, словно выбросил воеводу из своих владений. От сладостной неги не осталось и следа, лишь тревога сотрясала грудь. Аделя приходила к мужу каждую ночь с того дня, как перешла в Навь. Но в последний месяц не являлась, заставляя его бесцельно бродить по царству Дрёмы. Эта ночь была первой, когда Демир вновь смог увидеть любимый лик. Однако радости сон не принёс. Что ему хотели показать, воевода не понимал. Всё ли хорошо с Родославой, он не знал. Закрыв ладонью глаза, Демир пытался успокоить колотящееся сердце. Знаки, посланные Богами, сулили беду, начиная с переданных через Баровита слов отца и заканчивая этим сном. Тяжело вздохнув, Демир поднялся с кровати. За дверью опочивальни послышались торопливые шаги, взволнованные голоса. Натянув рубаху, хозяин дома вышел в коридор, толкнул дверь Баровитовой комнаты — пусто. Тут же из опочивальни Умилы выпорхнула Малуша, улыбнулась.

— Доброго утречка, Демир Акимович!

— Доброго, — пробурчал воевода. — Где чада мои?

— Так ушли, — растерянно теребя передник, пролепетала девушка. — В кольчугах да с оружием, видно, в дом дружинный направились.

— Чего меня не разбудили? — ещё больше нахмурился воевода.

— Баровит велел тебя не тревожить, — бледнея, отвечала Малуша, — сказал, тебе отдых надобен… Да к тому же гости к тебе пожаловали, батюшка.

— Что за гости? — прохрипел Демир, направляясь к лестнице. — Что тут творится?

Спешно спустившись в горницу, хозяин дома зашагал в светлицу, слыша голос Голубы и ещё чей-то, очень знакомый. Терзаться догадками не пришлось, лишь стоило воеводе войти в залитую солнечным светом комнату, как тёплые руки ласково обвили шею, родной лик предстал перед ним.

— Арина? — шепнул Демир, прижимая к себе сестру. — Как ты здесь?

— Как-как? — недовольный мужской голос донёсся из угла комнаты. — На телеге приехали.

— К нам Ратмир пришёл, — пролепетала Арина, отстранившись от брата, — сказал, что отец умер.

В голубых глазах навернулись слёзы, женщина уткнулась в грудь воеводы и горько расплакалась.

— Я… я, — поглаживая её плечи, Демир чувствовал себя виноватым. — Ты прости меня, сестрица. Я не желал, дабы ты от чужих людей узнала, желал сам к тебе приехать.

— Отчего ж не приехал? — вновь возник мужской голос.

Демир взглянул на пристроившегося в углу мужика, недовольно зыркающего из-под косматых бровей. Это был его зять — муж Арины, Егор. Егор всегда и всем был недоволен,