Шрифт:
Закладка:
– Такое ощущение, что ты злишься на меня за то, что я твоя подруга, – сказала я, борясь с желанием улыбнуться.
Почему-то это так было похоже на Арчера. Не представляю, кто еще мог бы злиться из-за того, что у него появился друг.
– Не сказал бы, что злюсь, – не согласился Арчер. – Скорее раздражен. Раздражен, потому что ты меня раздражаешь.
– Я намерена настаивать на том, что где-то в глубине твоей реплики спрятан комплимент.
– Хэдли, я вообще-то пытаюсь быть серьезным.
– Ладно, ладно. Прости.
Он устало простонал, снова закрывая лицо руками.
– Я не искал себе друзей, окей? Я не хотел себе друзей и уж точно не хотел, чтобы ты изменила мое мнение на этот счет. Потому что поначалу я все думал: «Кем эта девчонка себя возомнила? В какой это вселенной нормально вот так без спроса врываться в мою жизнь, чтобы все испортить?»
– Я… все испортила? – спросила я, стараясь побороть чувство обиды.
– Да, именно, – сказал Арчер. – У меня были все причины злиться на жизнь, Хэдли, и меня это устраивало. Думаю, мне даже казалось, что я этого заслуживаю. Это то, к чему я привык. А потом, когда появилась ты, ты помогла мне осознать, что… что мне на самом деле не хочется продолжать так жить. Но проблема в том, что другой жизни я не знаю.
Было тяжело понять, что он пытается сказать.
– Так ты боишься… Меня? – мне стоило усилий сдержать улыбку.
Арчер, похоже, действительно говорил откровенно, потому что он даже не попытался отрицать это.
– Перемены пугают, понимаешь? Мне они даются непросто. И пусть мне дико не нравилось отталкивать людей, так мне было спокойнее, это было привычно, и тут заявляешься ты и переворачиваешь все с ног на голову, и я испугался, потому что не думал, что когда-либо реально захочу этих перемен.
– Но перемены к лучшему – это ведь хорошо? – с надеждой спросила я.
Моя жизнь значительно изменилась с того момента, как Смерть впервые подошел ко мне у церкви в вечер похорон Арчера. Мне нужно еще время, чтобы все обдумать, но я уже знаю, что не все из того, что происходило, было плохим. Было ли страшно? Однозначно, да. Но плохо? Я так не думаю.
– Не знаю, – сказал Арчер, его голос звучал натянуто. Он не прекращал нервно стучать ногой и кусал губу, не встречаясь со мной взглядом. – Я не знаю. В этом все дело. Потому что… Я смотрю на тебя и вижу человека, которым хочу быть. Человека, который может дать тебе все, в чем ты нуждаешься. А потом вспоминаю каждую дурацкую мысль, которая когда-либо приходила мне в голову, и понимаю, что никогда не буду достоин такой девушки, как ты. И меня ужасает даже само желание попробовать что-то изменить.
Я вдруг поняла, что пялюсь на него с открытым ртом, как дура, и быстро попыталась сформулировать хоть немного разумный ответ.
– Я разве когда-нибудь говорила, что хочу видеть в тебе кого-то, кем ты не являешься, Арчер? Не могу не согласиться с тем, что иногда ты ведешь себя как придурок, но это лучше, чем принц на белом коне. Я бы не хотела ничего в тебе менять.
– И это… должно меня как-то успокоить? – спросил Арчер, глядя на меня, сжимая губы в тонкую линию.
– Нет, – ответила я. – Ты высказал, что было у тебя на душе, а теперь моя очередь.
Он на секунду задумался, а потом жестом позволил мне продолжить.
– Я говорила, что хочу быть тебе другом, потому что хотела узнать тебя ближе, и я не врала. Конечно, я не думала, что будет настолько сложно растопить твое сердце, но когда ты начал оттаивать, я и сама удивилась тому, как сильно мне это нравится. Как сильно мне нравишься ты. В итоге ты стал моим лучшим другом, в котором я, сама того не подозревая, нуждалась, а все дело в том, кто ты есть. Ворчливый, нелюдимый Арчер Моралес.
– Ворчливый и нелюдимый? – повторил Арчер, поднимая бровь.
– Даже не пытайся отрицать, – сказала я немного весело. – Сам знаешь, ты ворчливый и нелюдимый. А я теперь твоя веселая, бодрая напарница.
Уголки его губ вздернулись в едва заметной ухмылке.
– Это тяжелая ноша.
– Не ноша, – сказала я. – А обмен. Как и любая дружба. Так что, если в какой-то из дней я буду не в настроении и начну ворчать, как бабка, то есть войду в твое привычное состояние, ты будешь рядом, скажешь мне: «Прекрати!», – а потом съешь всю мою картошку на обеде, как ты всегда делаешь.
– Уже пора дарить друг другу браслеты дружбы? Возьмемся за руки и запоем в унисон? Еще можем плести друг другу косички и красить ногти. Мой любимый цвет – красный.
В этом не было нужды. Я засмеялась и тут же застонала от сковывающей боли в диафрагме.
– Хэдли, прекрати смеяться! – воскликнул Арчер, вскакивая и подбегая ко мне.
– Тогда перестань меня смешить! – сказала я, не в силах остановиться, несмотря на боль.
– Мне привести медсестру? – отчаянно спросил Арчер. – Серьезно, прекрати, не то у тебя швы разойдутся или что-нибудь еще, я не…
– Арчер, все нормально, окей? – несмотря на все трубки, присоединенные к моей руке, я успела схватить его за запястье, останавливая. – Просто останься.
Во взгляде Арчера появилась задумчивость, он посмотрел на меня, а затем высвободил руку, чтобы убрать прядь спутанных волос с моего лица. От его прикосновения кожа запылала.
– Что такое? – смущенно спросила я.
– Я сейчас еще кое-что понял, – неуверенно произнес он.
– Что? – повторила я высоким голосом.
– Я… – он втянул носом воздух, на щеках выступили розовые пятна. – Я правда… стал понимать, в чем прикол пингвинов.
Поначалу я не разобрала, что он говорит, но, когда эти слова наконец уложились в моей голове, я не смогла не улыбнуться. Было больно, от движения мышц лица многочисленные царапины натянулись, но остановиться я не могла.
– Ты думаешь, что я твой пингвин, – сказала я. В моем голосе звучало трудно скрываемое самодовольство.
Он не ответил, а вместо этого наклонился, чтобы осторожно коснуться моих губ своими. Поцелуй длился всего несколько секунд, но был настолько мягким и приятным, что, когда Арчер отстранился, у меня закружилась голова.
– Отдохни, – сказал он, подходя к двери. – Я еще вернусь, хотя, полагаю, твоя мама уже сыта мной по горло.
– Медсестра говорит, ты часто здесь бываешь, – сказала я, снова не в состоянии сдержать улыбку.
– Ну мне
