деревянной двери, едва держащейся на старых петлях.

– Та да! – Смерть торжественно показал на дверь.

– Это и есть мой свет в конце туннеля? – с любопытством спросила я. Дверь немного не оправдывала моих ожиданий. Я представляла себе величественные врата Рая или что-нибудь такое… более шикарное и впечатляющее.

Смерть закатил глаза, его губы раздраженно скривились.

– Если и есть то, что тебе следует вынести из этого опыта, так это то, что никогда не стоит верить тому, что показывают в голливудских фильмах. Это, а еще то, что всегда есть как вход, так и выход.

– Я запомню.

Смерть слегка толкнул дверь, и она отворилась. Я подошла ближе, пытаясь разобрать, что там за порогом, но увидела лишь темноту. Что мне точно было понятно – один шаг отделял меня от падения туда, где я очень, очень сильно не хотела бы оказаться. Не думаю, что Смерть стал бы в чем-то меня обманывать – кроме того случая с подписанием судьбоносного контракта, – однако меня не прельщала мысль о первом шаге в неизвестное будущее.

– Ну что, давай, – сказал Смерть, ободряюще подталкивая меня в спину. – Просто иди и не останавливайся. Ты не заблудишься, обещаю.

– Так… это все? – я обернулась на Смерть, по-прежнему не в состоянии избавиться от этого странного страха. – Конец.

– Или начало, – предположил он.

– Часть меня хочет рассыпаться в благодарностях и сказать: «Еще увидимся», – сказала я. – Но в то же время другая желает, чтобы ты держался от меня подальше.

Смерть коротко усмехнулся, в уголках его глаз появились веселые морщинки.

– Ты не первая, Хэдли. Но не переживай. С этого момента у тебя все будет хорошо и без моей помощи.

– Мы же не станем обниматься, да?

Мои слова привели Смерть в ужас.

– Точно нет. Ты уйдешь и снова станешь жить своей жизнью.

Наверное, не смог подобрать лучшие слова, чтобы сплавить меня отсюда.

– Тебе правда стоит поработать над коммуникацией с людьми, Смерть. Но… спасибо. За все, – я надеялась, что он поймет, насколько искренни эти слова, пусть я и не смогла выразиться так, как хотела бы.

– Удачи тебе, дитя, – были последние слова Смерти перед тем, как он толкнул меня в спину, и меня полностью поглотила темнота.

Глава 32

Несказанное – 2 дня спустя

Первыми я услышала голоса. Они становились все громче и громче, искаженные, пока я наконец не сумела разобрать смысл слов.

– Еще раз, как долго она не приходит в себя?

Тихий вздох.

– Уже три дня.

Кто-то прокашлялся, и голоса снова стихли.

– Мы надеемся на то, что в медикаментозной коме ее организму будет легче восстановиться, но не хочу вас обнадеживать, мистер и миссис Джемисон. Ваша дочь сильно пострадала в той аварии. Трещина в черепе, разрыв аппендикса, перелом трех ребер и руки.

Судя по звукам, кто-то в комнате… заплакал?

– Так каков ваш прогноз, доктор?

– Я говорю лишь, мисс Джемисон, что есть вероятность того, что ваша дочь никогда не придет в себя. Мы сделаем все от нас зависящее, но она сама должна бороться, иначе – шансов мало.

– Но она… – голос дрогнул, переходя на всхлип. – Она должна прийти в себя. Должна. Она не может просто… просто…

Я попыталась открыть глаза, но не смогла, веки будто придавило кирпичами. Даже попытки пошевелиться причиняли боль, но я должна остановить плач, должна помочь. Нужно открыть глаза.

Не знаю, как долго я боролась, но когда наконец разлепила веки, меня встретил ослепляющий свет. Я застонала от боли, пронзившей мои щеки, когда я поморщилась. Похоже, что-то было не так с моим лицом.

Я находилась в маленькой, тесной комнате, на узкой кровати с грубой простыней. «Больничная койка», – быстро догадалась я. Стены были выкрашены в оттенок белого, выцветший за все те годы, что пациенты поступали и выписывались. Вокруг кровати множество каких-то аппаратов издавали различные звуки, моя левая рука была загипсована, а из правой торчало множество трубок, и что-то сжимало грудь, отчего было трудно дышать.

В кресле рядом с койкой, ссутулившись, дремала мама, лохматая и совсем не похожая на эффектную леди с железной выдержкой, которую я знала. На диване у окна лежал папа, он выглядел таким же уставшим, как и мама, даже во сне.

Я попыталась пошевелить запястьем, чтобы дотронуться до маминой руки, но это оказалось даже тяжелее, чем открыть глаза.

Пришлось несколько секунд уговаривать мозг работать, прежде чем я смогла заговорить. Когда я наконец поняла, как превращать мысли в действия, и издала первый звук, мой голос был скрипучим, как заржавевшая дверь.

– М-м-мам…

Мама открыла глаза и в следующую же секунду вскочила с кресла, бросилась к моей койке и схватила меня за руку.

– Ох, слава богу, Хэдли, ты очнулась, – выдохнула она. – Ты спала несколько дней, я думала… Кеннет! Кеннет, просыпайся! – она наклонилась и хлопнула папу по бедру, потрясла за ногу. – Хэдли очнулась!

Папа резко сел и заморгал, прогоняя сон. Он взглянул на меня, и я увидела на его лице невероятное облегчение.

– Проснулась, – он вскочил и подошел ко мне. – Как же я рад видеть тебя с открытыми глазами, Хэдли.

Теперь я запуталась еще больше.

– Долго я спала? – медленно спросила я.

Папа вздохнул и мягко положил свою руку поверх моей.

– Уже четыре дня как.

– Милая… – мама мягко сжала мою руку. Я не стала говорить, что мне больно. Похоже, ее этот жест успокаивал. – Ты попала в аварию.

Память возвращалась по кусочкам. Авария. Меня сбила машина. Две, если быть точнее. И я… умерла. Смерть. Я говорила с ним. Это я помню отчетливо.

– Схожу за медсестрой, – тихо сказал папа и выскользнул из комнаты.

– Хэдли, солнце, – мама снова сжала мою руку, все еще глядя на меня с беспокойством. – Как ты себя чувствуешь?

– Я… не знаю, – честно ответила я.

Онемение потихоньку спадало, и тело стало наполняться тупой болью. Через секунду открылась дверь и вошел папа, а за ним – медсестра в фиолетовом медицинском костюме.

– Ты не представляешь, как я рада, что ты пришла в себя, – сказала медсестра, широко улыбаясь. – Ты здорово нас всех напугала.

– Простите, – смущенно ответила я.

Медсестра принялась проверять показатели на аппаратах, как птичка, порхая по палате, спрашивая, как я себя чувствую и больно ли мне, как меня зовут, кто президент США, в какую школу я хожу и в каком я классе.

Я знала ответы на все вопросы, но мне потребовалось время, чтобы их вспомнить. Голова будто была заполнена плотным, густым туманом, вероятно, из-за лекарств, которыми меня