Пальцы прижимаются к моим скулам, он открывает влажный рот, и когда я смотрю ему в глаза, то вижу мужчину на грани потери всякого контроля.

Пожалуйста, пожалуйста, разорви меня на части.

Уголок его рта приподнимается на секунду, показывая, что он услышал мои мысли.

— Я не буду нежным, — хрипло произносит он, тяжело дыша. Острый, опьяняющий запах его адреналина и желания наполняет мой нос.

— И не нужно, — говорю я, впиваясь ногтями в его спину. — Я хочу ощутить все, что ты мне дашь.

— Черт, — хрипло произносит он, хватая меня за подбородок твердыми пальцами, заглядывая мне в глаза с чем-то похожим на изумление. — Ты меня погубить хочешь, да?

Затем он снова целует меня, отодвигая назад, пока задняя часть моих бедер не касается кровати, и я не сажусь.

Он отступает назад, снимает рубашку, расстегивает джинсы, стаскивает их вниз вместе с боксерами и носками. Он полностью обнажен передо мной, его член торчит прямо вверх, твердый как камень и впечатляющий настолько, что у меня почти текут слюнки, тело пронзает острая боль желания.

Он правда самый потрясающий мужчина на свете.

Вампир.

Кем бы он ни был, сейчас он мой.

Я тянусь, чтобы снять свитер, но он качает головой.

— Не нужно. Ложись на кровать, — приказывает он.

Я делаю, как мне говорят, сердце подскакивает к горлу, когда он крадется надо мной, его пальцы обхватывают край моего свитера, он медленно тянет его, по коже бегут мурашки, когда он покрывает поцелуями каждый обнаженный участок.

Мое сердце трепещет, замирает. Жар нарастает между ног в ожидании.

Он натягивает свитер мне на голову и руки, его голова оказывается между моих грудей, заводит руку мне за спину, чтобы расстегнуть лифчик. Вена на моей груди привлекает его внимание, его ноздри раздуваются, он вдыхает, проводя кончиком носа по чувствительной коже.

Я задыхаюсь, грудь набухает от его прикосновений, его губы нежно касаются меня, когда он снимает лифчик. Соски уже затвердели, и он смотрит на них с гортанным рычанием, начиная облизывать сбоку своим широким языком, его пристальный взгляд прикован к моему. Затем он втягивает сосок в рот.

Кусает.

Немного.

Всего лишь капельку.

Я задыхаюсь, мое тело напрягается от боли, которая быстро проходит, его губы и язык ласкают это место, кружась вокруг, пока я не начинаю извиваться под ним.

— Прости, — бормочет он, касаясь моей кожи.

Я наклоняю голову, чтобы взглянуть на него, не кажется, что он сожалеет. В его глазах сверкает лукавый взгляд, я кусаю губы до крови, быстро вдыхая.

— Сделай так еще раз, — говорю я.

Его брови удивленно приподнимаются, но после этого он больше не колеблется. Набрасывается на другую грудь, прикусывая, посасывая кожу.

— Блять, — кричу я, запрокидывая голову. Его зубы прокалывают кожу, но это скорее поверхностная царапина, и он слизывает боль своим широким, шершавым языком. Я сжимаю кулаки на черных атласных простынях, отдаваясь удовольствию и боли, замысловатому танцу, который только заставляет меня хотеть большего.

Затем он прижимается своим ртом к моему. Я ощущаю привкус собственной крови, совсем немного, затем он погружает свой язык глубоко внутрь, а я словно проваливаюсь в постель, поддаваясь его поцелуям телом и душой.

Я понятия не имела, что все будет так.

Он отстраняется, мои губы приоткрываются, страстно желая, чтобы он вернулся, рукой я пробегаю по его густым шелковистым волосам, удивляясь, что могу прикасаться к нему вот так.

Медленно, с расстановкой, он начинает двигаться назад по моим ключицам, по груди, по животу, покрывая влажными, томными поцелуями, снижаясь, прокладывая дорожку, от которой все горит.

Он смотрит на меня, и я смотрю в его глаза, вижу одновременно ангела и зверя, вот он какой — вампир. Прямо сейчас, возможно, лишь в этот момент, он обожает меня, благоговеет передо мной.

Я принадлежу ему.

И я в безопасности.

Его взгляд обжигает, когда он хватается за пояс моих леггинсов и нижнего белья, снимая их с плавной точностью, вниз по бедрам, ляжкам, коленям, сбрасывая на пол.

От этого великолепного, опасного, идеального лица у меня между ног все мое тело трепещет, ждет, желает, нуждается в нем. Меня захлестывают приступы голода, и я не уверена, насколько терпеливой смогу быть.

Несмотря на его предупреждения о том, что он не сможет быть нежным, он ведет себя так, будто у него в запасе все время этого мира. Хотя, так оно и есть.

Он приподнимается, мои ноги раздвигаются для него, большими руками он обхватывает мои бедра. Я не нежный цветок, но в его объятиях чувствую себя именной такой.

Долгие, медленные поцелуи покрывают мои колени, поднимаются по внутренней стороне бедер, щетина царапает, и я снова задыхаюсь, кровь слишком быстро бежит по венам.

— Ты нужен мне внутри, — я практически хнычу, зажимая его между своих ног.

— Это все не для тебя, — говорит он, скользя вверх, не сводя с меня глаз, даже когда его лицо оказывается между моих бедер. — А для меня.

Я закрываю глаза и резко вдыхаю, мои нервы в полной боевой готовности. Он подносит свой рот к моей киске, задерживаясь там. Я чувствую холод его присутствия, его дыхание, но он не прикасается ко мне.

«Черт возьми, что ты делаешь?» — думаю я.

«Не тороплюсь», — говорит он у меня в голове, его голос такой низкий и насыщенный, что отдается в черепе и еще больше запутывает. «Не забывай, кто здесь главный».

Я ухмыляюсь, почти смеюсь, сердце подпрыгивает в груди, бедра обхватывают его голову, а руки сжимаются в кулаки на его волосах.

Но он все равно не торопится, черт возьми. Он просто дышит на меня, дует, и черт, черт, черт.

Я уже близка к оргазму.

Это несправедливо.

На этот раз он даже не прикасается ко мне.

Затем он наклоняет голову так, обдувая по всей промежности, посылая волны по коже, заставляя содрогаться, доводя эту боль до предела.

Господи.

Он резко накрывает мой клитор своим ртом, и я вскрикиваю, из моего разинутого рта вырываются неразборчивые звуки, а он лижет, сосет, и, черт возьми, я уже кончаю.

— Блять! — я вскрикиваю, дергая его за волосы. Прижимаюсь бедрами к его рту, остальная часть меня — как выдувное стекло, разбивается вдребезги. Миллион драгоценных камней, разбросанных по вселенной.

Он буквально пожирает меня, пока мое тело дергается, сотрясая кровать, его руки сжимают мои бедра, раздвигая их, пока я не изнемогаю.

Я без костей.

Без дыхания.

Безмолвная.

— Ну что ж, — говорит он, поднимая голову. — Ты не дала мне много времени, чтобы повеселиться. Чувствительная