В целом же положение германских войск в Курляндии в середине августа, казалось, укрепилось внешне, а успешное продолжение эвакуации представлялось обеспеченным. Как это видели в войсках, говорится в очень ценном донесении штаба корпуса, подготовленном на основании впечатлений от совещания с командирами частей 11 августа, где помимо прочего сообщалось:

«В полном объеме подтвердилось то, о чем командование корпуса узнавало из соответствующих донесений и о чем оно часто сообщало в Верховное командование «Север», – в войсках опасное брожение.

Поводы к нему прежние: разочарование в планах расселения в Прибалтике, предстоящее увольнение, препятствование переходу на русскую службу со стороны германского правительства и лишь пустые обещания последнего, ведь до сих пор оно никакими реальными усилиями в интересах добровольцев не отметилось.

В войсках планы правительства по снабжению увольняемых солдат рейхсвера оценивают так: «Правительство мечется от одной меры к другой. Энергичный приказ, отдаваемый около полудня, вечером под лживые усмешки из-за страха перед спартакистами поспешно вновь отменяется. Даже если бы имелся вариант устройства на работу, многочисленные спартакисты сделали бы адом место работы для любого бывшего военнослужащего рейхсвера. Однако в возможность устроиться солдаты не верят. Они доверяют отпускникам, которые возвращаются из Германии, куда более, чем военным инстанциям и правительству. А эти отпускники рассказывают только о безработице и проблемах с жильем в Германии».

С учетом опасного раздражения во всех добровольческих соединениях командование корпуса просит о скорейшем четком разъяснении. Попытки утешений лишь ухудшат общую ситуацию.

Англичане и латыши вместе с сильной агитацией спартакистов только и ждут момента, когда проявится отсутствие сплоченности в войсках, чтобы вмешаться словом и делом и вызвать этим беспорядочный развал вместо упорядоченной эвакуации. Части, которые… из-за тревоги за свое будущее легко поддаются натравливанию, при быстрой отправке штаба корпуса тут же выдвинут обвинение в том, что высшее командование вывозят первым, чтобы после этого бросить войска на произвол судьбы…

Я вполне осознаю, что скорейший мой отзыв отсюда может иметь некоторые политические преимущества, однако полагаю, что на мне лежит ответственность за успешный вывод войск».

Несмотря на эти предупреждения, командная инстанция «Кольберг» 14 августа приняла решение, что командование 6-го резервного корпуса «должно незамедлительно отбыть на территорию Германии». Настаивали на вызове командующего и начальника его штаба для доклада в Кольберг.

Вскоре и было продемонстрировано, что проявленная таким образом оценка обстановки в Прибалтике не вполне учитывает реальные обстоятельства.

III. Конфликт

Для лучшего понимания событий второй половины августа необходимо более подробное освещение двух до сих пор упоминаемых лишь вскользь фактов: стремления солдат в Прибалтике к расселению и возникновения так называемой русской Западной армии.

Планы бойцов в Прибалтике по расселению

Мысль о том, что участники войны из Германии должны будут расселиться в Прибалтике, имела два совершенно различных источника: данное еще в 1917 г. обещание балтийского рыцарства[275] – предоставить часть своих земельных владений для колонизационных целей; и многократно упоминавшийся договор между правительством Ульманиса и штабом 8-й армии и комиссаром Германской империи на Востоке от 29 декабря 1918 г.[276] Готовность балтийского рыцарства выделить землю для расселения никогда сомнению не подвергалась. Расселение нескольких тысяч германских солдат делу бы не помешало, ведь Курляндия имела достаточно редкое население, а при стремлении латышей в города и вовсе опустела бы.

Договор от 29 декабря 1918 г. содержал обещание «обеспечить по их прошению полные права гражданства Латвийского государства всем тем иностранным военнослужащим, которые проведут в составе добровольческих формирований по меньшей мере 4 недели по ходу боев за освобождение латвийской территории». То была попытка привлечь германских солдат к борьбе с большевизмом и прежде всего к защите Риги. На практике же предоставление прав гражданства было равносильно разрешению на поселение. Ведь зачем германским бойцам в Прибалтике права гражданства без возможности получить землю? А без нее они вместе со своими семьями могли лишь пополнить ряды латвийского пролетариата.

По свидетельству представителей германской миссии и члены латвийского правительства, сначала Ульманиса, а потом и Ниедры, никогда не оставляли никаких сомнений, что новым гражданам будет предоставлено право на получение земли в том же объеме, что и местным уроженцам. Выходившее за рамки этого право на поселение или же только стремление получить его при содействии официальных инстанций с неизбежностью привело бы немцев к конфликту с любым латвийским правительством и прежде всего с Англией, которая усмотрела бы в этом опасность для желаемой ею торговой монополии в отношениях с Россией и государствами-лимитрофами. Да и сами русские, которым мнилось восстановление былой царской империи, вряд ли могли желать слишком серьезного усиления немецкого элемента.

Работавшее по поручению германского комиссара на Востоке вербовочное бюро «Балтенланд» тем временем включило в условия приема германских добровольцев предложение: «После завершения боев для лиц, принимавших в них участие до конца, будут предоставлены условия, благоприятные для поселения в прибалтийских землях»[277].

Простые бойцы в Прибалтике, несмотря на осторожную формулировку этого предложения, делали из него вывод о предоставлении им права на поселение. Непростая ситуация на Родине только укрепляла их в желании получить землю, поэтому самые дельные и активные из ветеранов войны особенно желали найти себе применение за пределами границ Отечества.

Крах надежд на расселение

Надежды этих солдат-колонистов казались уже близкими к осуществлению с установлением прогерманского правительства и с взятием Риги. Штаб корпуса основал колонизационное общество, а также учебные курсы, тем самым только подкрепив планы тех, кто стремился расселиться. И тем большим было разочарование, когда после неудачи под Венденом и повторного прихода к власти правительства Ульманиса[278] и его сторонников все это вновь оказалось под вопросом. На совещании 15 июля представитель латвийского правительства дал разъяснение, что не признает эти договоры (?) о предоставлении латвийского гражданства. Представитель Антанты генерал Гоф на втором совещании 19 июля отстаивал позицию, что параграфы 292 и 293 мирного договора отменяют все договоры между Германской империей и Россией[279], а также частями бывшей Российской империи, и прекращают все вытекающие из них особые права. Возражение, что каждый германский солдат в отдельности получил личное право от правительства Ульманиса, при существовавшем тогда раскладе сил отстоять не удалось. Указания на ожидающиеся в связи с этим недовольства разочарованных солдат также не поколебали англичан. Так как помимо этого германское правительство приняло принципиальное решение об эвакуации Прибалтики, то поселенцы должны были бы остаться в чужой стране без всякого силового и политического прикрытия. Поэтому командование корпуса раз за разом предупреждало, что не следует вкладывать