Но то, что ландесвер уже из-за своего отступления с р. Аа был виновен в отказе от наступления Железной дивизии, не верно. Его численность была слишком невелика, нервы командиров и солдат были на пределе. Настроение в войсках было испорчено и прочими политическими передрягами, начавшимися среди балтийских немцев из-за того, что тем временем согласились на версальский диктат.

Итак, неудовлетворительный исход последних боев под Ригой, а также и результат стычки под Венденом следует – даже не считая обычных человеческих слабостей и упущений, а без них в таких ситуациях никогда не обходится – отнести на счет недостатков организации верховного командования, вызванных политическими мотивами; следует учитывать также и недостаточную численность и материальное оснащение задействованных войск. Только ввод в действие всех участвовавших в митавской кампании частей под единым командованием опытного боевого командира при ориентирующемся в обстановке штабе мог бы привести к тому, что решили бы как задачу изгнания большевиков из Курляндии и Риги, так и несравнимо более сложную миссию по завоеванию южной Лифляндии. Полная победа тогда смогла бы решить в пользу германства и политические вопросы будущего Прибалтики по обе стороны границы, насколько это вообще позволили бы победители в Версале. Совершенно неверным является еще и сегодня распространенное, особенно среди многих латышей, мнение, что будто бы в боях под Венденом было покончено с еще одним германским завоевательным планом. Неудачное начертание линии германской границы и ранее не позволяло таковые строить, не говоря уже о том, что в форме, приданной ей в Версале, всякое расширение Германии на северо-восток было исключено[259].

И как бы в действительности ни обстояли дела, бойцам под Венденом и Гросс-Роопом, под Егелем и на р. Аа все же было утешительно, что второй раз они смогли уйти из немецкого города Рига совсем по-другому, нежели в 1918 г.[260]: с поднятой головой, со щитом и сохранив честь оружия. Великая цель освобождения Прибалтики от большевизма была достигнута. Но и те, кто воспользовался германскими жертвами и победами, уже и подумать не могли, что повторится кровавая оргия зимы 1918/19 гг. или же столица их страны будет оставлена на произвол красных. Те, кто подвергся страшной жестокости большевиков, были отмщены. Советам пришлось отказаться от того, чтобы подчинить своей всесокрушающей системе такую древнюю землю германской культуры, как Прибалтика. Даже у ненемецкого населения вновь создаваемой Латвии были все основания убедиться: без немецкого мужества и профессионализма они бы безвозвратно канули в красном море большевизма. Германским же войскам казалось при этом, что раз именно там, где остатки Восточного фронта постигла особенно постыдная слабость, и были образованы начатки новой армии, которым суждено было завоевать первые лавры на свои стальные шлемы, значит занимается заря новых, лучших дней.

II. Перемирие и начало вывода войск

Трения из-за перемирия

С вступлением в силу перемирия жесткие разногласия, порожденные предшествующими конфликтами, естественно, вовсе не устранились сами собой. Весьма характерно, что в начале июля, то есть как раз в то время, когда в Прибалтике заключили перемирие, а во всем остальном свете воцарился мир, глава латышской делегации, объясняясь перед комиссией по заключению мира, заявлял:

«Отношение Латвии к Германии в будущем останется таким же, каким оно было последние 700 лет. Национальные, экономические и культурные интересы Латвии находятся в полном противоречии с таковыми у Германии.

Германский «натиск на Восток» означает постоянное угнетение и подавление латышской нации».

Германская миссия при правительствах Латвии и Эстонии на основании опыта экономических переговоров сообщала, что «латышское правительство полностью идет в фарватере англичан и без всяких оговорок соблюдает заявленный им принцип, согласно которому для Латвии вопрос о политическом взаимодействии с Германией даже не ставится, ведь не существует взаимных интересов, а задача Латвии – по поручению Англии – помешать экономическим, политическим и военным путем единению между Германией и Россией».

До тех пор, пока в руководящих инстанциях царили такие настроения, неизбежны были и вполне естественные трения и инциденты со стороны подчиненных им ведомств. Германских солдат неоднократно обстреливали и подвергали унижениям латыши, грабя или конфискуя германское имущество. 4 июля латыши Баллода силой оружия остановили один пароход из флотилии на р. Аа и разоружили около 30 немецких солдат. На следующий день в Торенсберге дошло до стычек между отрядом Брандиса и латышами Ульманиса. Далее к востоку также продолжали объявляться латышские отряды, с которыми многочисленные и порой кровопролитные стычки имели разъезды 2-й пехотной бригады и бригады «Шавли»[261]. В лесах, в том числе в районе Бирсгаллена, были обнаружены отставшие от своих частей большевики. Они выживали там с помощью местных жителей, снабжавших их продовольствием.

Местом особенно интенсивных конфликтов стал Шлок, который, с одной стороны, был занят охранением из германских частей, а с другой – имел латышскую комендатуру, которая, разумеется, взаимодействовала со своими земляками. Так, 24 июля в районе Шлока была атакована и похищена латышами германская радиостанция, которая будто бы была доставлена туда из Ревеля. Отправленный в преследование эскадрон атаковал латышей, нанеся им потери. Английские офицеры постарались уладить инцидент. 11 июля на фронте Железной дивизии под Олаем и к северу от него шли небольшие бои.

Далеко не всегда достигали цели и жалобы в комиссию Антанты. Лишь после того как граф фон дер Гольц 25 июля договорился с английским генералом Бёртом о создании нейтральной зоны, наступило относительное затишье. С 27 июля латышские войска не должны были пересекать линию Тауеркальн – Кл. Юнгферхоф – правый берег Двины до Шуке – Винтнап – Ассерн[262], а немцы – линию Радзивилишки – Бергхоф – Бирсгален – р. Миссе до поместья Олай – Кальнцем – Лапемеш.

В конце июля германской стороне возвратили попавших в ходе боев в руки латышей пленных в обмен на латышский батальон, находившийся в отряде Брандиса в районе Бауска.

Участь ландесвера

Вследствие состава из добровольцев из балтийских немцев и немцев из рейха с весьма специфическими трудностями был вынужден справляться ради обеспечения своего будущего Балтийский ландесвер. А после того как с заключением перемирия под Штрасденхофом правительство Ниедры ушло в отставку[263], судьба его оказалась в более или менее подвешенном состоянии.

Его военнослужащие из балтийских немцев задавались нелегким вопросом, должны ли они отправиться за пределы своей страны или же в той или иной форме продолжать конфликтовать с Антантой и единственным теперь существующим правительством Ульманиса. В первом случае они бы воссоединились с уже существующими или же формирующимися в тот момент белогвардейскими